Самые горячие пары со скидкой от авторов! Продолжение!
ДОРОГИЕ МОИ!
Сегодня 27 авторов собрались в один блог, чтобы рассказать Вам о самых страстных, дерзких, непримиримых и
по-настоящему горячих влюблённых парах из своих книг!
ВАЖНО! 12 и 13 августа на романы с этими героями (и многие другие интересные книги) у авторов будут действовать скидки!
ПОСМОТРЕТЬ МОИ СКИДКИ МОЖНО ЗДЕСЬ - Натали измор
Продолжаю Вас знакомить с горячими парочками коллег! Чтобы познакомится с книгой ближе, жмите на имена героев!
– Мне нравится то, какая ты, – говорит Игнат. – Милая, добрая и красивая. И я считаю, что ты мне подходишь, как жена. Но есть правила, которым я хочу, чтобы ты следовала.
– Какие?
Игнат кивает мне и улыбается.
– Мне приятно, что ты спрашиваешь.
– Почему? – удивляюсь я.
– Потому что это означает, что согласна на мои условия. Итак, слушай. Первое, если я обращаюсь с любой просьбой, через своих людей, сообщением или лично, то ты это делаешь.
Я сталкиваюсь с ним взглядом и читаю там полную уверенность.
– Например что? – спрашиваю я.
Почему-то низ живота сводит от его взгляда. В Игнате снова сквозит что-то дикое и ненасытное. Как ночью. Как во время танца.
– Например, исполнить мои желания. Я буду их достаточно четко выражать. Мне нужно от тебя определенное и конкретное их исполнение.
Я его понимаю.
– Еще, твое расписание зависит от того, насколько я тобой доволен. Вот карта на твое имя. На ней деньги – мне все равно, сколько ты их тратишь и на что. Но и здесь все зависит от тебя.
Тон максимально доброжелательный, только меня это не трогает. Условия как при дрессировке – за хорошее поведение плюшки, за непослушание – кнут.
Перескакиваю на другой вопрос, который смущает сильнее.
– Почему именно брак? Не проще ли было купить себе женщину?
– Какие?
Игнат кивает мне и улыбается.
– Мне приятно, что ты спрашиваешь.
– Почему? – удивляюсь я.
– Потому что это означает, что согласна на мои условия. Итак, слушай. Первое, если я обращаюсь с любой просьбой, через своих людей, сообщением или лично, то ты это делаешь.
Я сталкиваюсь с ним взглядом и читаю там полную уверенность.
– Например что? – спрашиваю я.
Почему-то низ живота сводит от его взгляда. В Игнате снова сквозит что-то дикое и ненасытное. Как ночью. Как во время танца.
– Например, исполнить мои желания. Я буду их достаточно четко выражать. Мне нужно от тебя определенное и конкретное их исполнение.
Я его понимаю.
– Еще, твое расписание зависит от того, насколько я тобой доволен. Вот карта на твое имя. На ней деньги – мне все равно, сколько ты их тратишь и на что. Но и здесь все зависит от тебя.
Тон максимально доброжелательный, только меня это не трогает. Условия как при дрессировке – за хорошее поведение плюшки, за непослушание – кнут.
Перескакиваю на другой вопрос, который смущает сильнее.
– Почему именно брак? Не проще ли было купить себе женщину?
– Не смей!
– А то что? – Алиса смело смотрела ему в глаза. – Вылези уже из этого болота, Стефан! И не тащи в него всех, в том числе и своего брата!
– Так, может, и не топи туфельку в грязи… – Стефан зло прищурился. – Доминик как раз этого и ждёт. Тем более ты уже знаешь, каков он в постели…
Он не договорил. Звонкая пощёчина положила конец ранящему диалогу. Хотелось выбить из этого глупого мужчины всю дурь, но он оказался быстрее. Волосы на затылке ощутимо стянуло узлом, а губы накрыла горячая волна
– А то что? – Алиса смело смотрела ему в глаза. – Вылези уже из этого болота, Стефан! И не тащи в него всех, в том числе и своего брата!
– Так, может, и не топи туфельку в грязи… – Стефан зло прищурился. – Доминик как раз этого и ждёт. Тем более ты уже знаешь, каков он в постели…
Он не договорил. Звонкая пощёчина положила конец ранящему диалогу. Хотелось выбить из этого глупого мужчины всю дурь, но он оказался быстрее. Волосы на затылке ощутимо стянуло узлом, а губы накрыла горячая волна
- Звучит неплохо, - я потянулась плечами и вздохнула. - Но даже если получу паспорт, без развода я никуда не поеду. Может, случится чудо, и завтра же мы подадим заявление? Тогда можно успеть, - несбыточные мечты поманили меня в мир грез, развеселили. Впервые за долгое время мне померещилась легкость. - Не пойду домой. Останусь здесь, пока не выгонят. А потом поищу любое другое заведение, где будет открыто. Такая интересная выдалась ночь. А вы? Вернетесь к семьям? - спросила специально, пытаясь выведать о них чуточку больше.
- Мы пока одиночки, - к моему облегчению поделился Влад.
- И почему же? Вы симпатичные.
- Делали бизнес, - пояснил Андрей, все чаще вступая в разговор.
- Тогда, может… - я в волнении до боли прикусила губу. - Составите мне компанию?
— Марин, думаю, между нами возникло недопонимание. Я совсем не хотел вас обидеть. Это все мой дурацкий характер. Я ведь хотел… — снова начал частить и повторяться он.
— Ковалевич, вы вроде взрослый, самодостаточный человек. Странно, что вы и двух слов связать не можете.
— Ну зачем же так? — вспыхнул он, даря Марине странное удовольствие. «Вот теперь попробуй, как это, когда стыдно и не знаешь, что ответить», — глумился внутренний голос.
— Ну, я же извиниться пришел, — вдруг он неожиданно вскочил со стула и, уперев руки в столешницу, навис над Лариной с самым мрачным, даже сердитым выражением лица.
— Вы меня напугать что ли хотите? — не могла остановиться Марина. Тут же позабыв о данном себе обещании положиться на волю случая.
— Вы в курсе, что совершенно невыносимы? — прошипел Андрей.
— Ну так и чего же вы со мной время тратите? — вскочила с места Марина и упрямо уставилась ему в глаза.
«Хорошая» девочка Мариночка, которая отличалась здравомыслием и тактом, сейчас забилась в самый дальний уголок ее сознания и, закрыв ручками лицо, недоумевала: «неужели все эти слова вырываются из ее рта?» Но поделать уже ничего не могла. Взрослая, самостоятельная женщина в ней, разошлась не на шутку, продолжая сыпать остроты на голову, окончательно утратившего уверенность в себе, Ковалевича.
— Ковалевич, вы вроде взрослый, самодостаточный человек. Странно, что вы и двух слов связать не можете.
— Ну зачем же так? — вспыхнул он, даря Марине странное удовольствие. «Вот теперь попробуй, как это, когда стыдно и не знаешь, что ответить», — глумился внутренний голос.
— Ну, я же извиниться пришел, — вдруг он неожиданно вскочил со стула и, уперев руки в столешницу, навис над Лариной с самым мрачным, даже сердитым выражением лица.
— Вы меня напугать что ли хотите? — не могла остановиться Марина. Тут же позабыв о данном себе обещании положиться на волю случая.
— Вы в курсе, что совершенно невыносимы? — прошипел Андрей.
— Ну так и чего же вы со мной время тратите? — вскочила с места Марина и упрямо уставилась ему в глаза.
«Хорошая» девочка Мариночка, которая отличалась здравомыслием и тактом, сейчас забилась в самый дальний уголок ее сознания и, закрыв ручками лицо, недоумевала: «неужели все эти слова вырываются из ее рта?» Но поделать уже ничего не могла. Взрослая, самостоятельная женщина в ней, разошлась не на шутку, продолжая сыпать остроты на голову, окончательно утратившего уверенность в себе, Ковалевича.
Отталкиваю его. Рука сама дергается – как в кино даю ему легкую пощечину. От этого у меня шок. Я сейчас только что ладонью ударила олигарха. Настоящего. Сильного здорового мужика.
Я за мир во всем мире, но только что стукнула своего начальника за поцелуй, который мне очень понравился.
– Как вы посмели?! – выдаю тоном оскорбленной леди, которую поцеловал работник рыбного производства после суточной смены.
Потом осторожно открываю глаза.
Сергей трет щеку и смотрит на меня очень внимательно.
– Вы всегда деретесь, Светлана, когда вас целуют? – интересуется он.
– Только тогда, когда чувствую, что это крайне неуместно, – кажется высокопарно звучит. – И учтите, обычно, орудую сковородкой. Но ее под рукой сейчас нет, так что вам еще повезло.
Сергей усмехается, а потом собирает с пола листочки и распечатки.
– Уволить вас что ли? – размышляет он вслух.
– Думаете, место мне настолько дорого, что я буду безропотно совмещать две ставки – няни и любовницы?
Я за мир во всем мире, но только что стукнула своего начальника за поцелуй, который мне очень понравился.
– Как вы посмели?! – выдаю тоном оскорбленной леди, которую поцеловал работник рыбного производства после суточной смены.
Потом осторожно открываю глаза.
Сергей трет щеку и смотрит на меня очень внимательно.
– Вы всегда деретесь, Светлана, когда вас целуют? – интересуется он.
– Только тогда, когда чувствую, что это крайне неуместно, – кажется высокопарно звучит. – И учтите, обычно, орудую сковородкой. Но ее под рукой сейчас нет, так что вам еще повезло.
Сергей усмехается, а потом собирает с пола листочки и распечатки.
– Уволить вас что ли? – размышляет он вслух.
– Думаете, место мне настолько дорого, что я буду безропотно совмещать две ставки – няни и любовницы?
— Эй, мелкая, смотри, куда прёшь! — врывается в сознание грубый голос мачо-переростка, слегка толкнувшего меня плечом, когда я врезалась в него со всей дури.
— Сам смотри, недотёпа!
И в следующую минуту я словно сжимаюсь в маленький комочек, наблюдая за тем, как этот амбал надвигается на меня, преграждая все имеющиеся пути к бегству.
— Как ты меня назвала?
— Понравилось? Не-до-тё-па, — отвечаю ему, в то время как парень наблюдает за моими губами, нависая всем своим полуобнажённым телом сверху.
— Тебе придётся за это ответить, мелкая, — шипит он сквозь стиснутые зубы.
— Назови время и место, — придвинувшись к нему так близко, что стал ощутим жар его дыхания на моих губах, тихо произношу я.
— Сам смотри, недотёпа!
И в следующую минуту я словно сжимаюсь в маленький комочек, наблюдая за тем, как этот амбал надвигается на меня, преграждая все имеющиеся пути к бегству.
— Как ты меня назвала?
— Понравилось? Не-до-тё-па, — отвечаю ему, в то время как парень наблюдает за моими губами, нависая всем своим полуобнажённым телом сверху.
— Тебе придётся за это ответить, мелкая, — шипит он сквозь стиснутые зубы.
— Назови время и место, — придвинувшись к нему так близко, что стал ощутим жар его дыхания на моих губах, тихо произношу я.
Вскинула глаза и замерла: никто и никогда не смотрел на меня с таким голодом и пожаром во взгляде. Даже Макс в самом начале нашего общего безумия.
- Игорь, – выдохнула резко, а он… сорвался.
Вот только что здесь был весь такой привычный профессор: вежливый, сдержанный, интеллигентный.
И все.
Больше нет.
Меня снесло ураганом. Сначала со стула на диван, а после – прочь из серой, тревожной и унылой реальности.
Быстрые, горячие и влажные поцелуи, нежные, но требовательные поглаживания всей Веры, жаркий шепот и страстные признания, хриплые стоны и даже рык, временами – все это встретило меня в том волшебном мире, куда я провалилась следом за ним. Моим неожиданным и таким бескомпромиссным любовником.
- Игорь, – выдохнула резко, а он… сорвался.
Вот только что здесь был весь такой привычный профессор: вежливый, сдержанный, интеллигентный.
И все.
Больше нет.
Меня снесло ураганом. Сначала со стула на диван, а после – прочь из серой, тревожной и унылой реальности.
Быстрые, горячие и влажные поцелуи, нежные, но требовательные поглаживания всей Веры, жаркий шепот и страстные признания, хриплые стоны и даже рык, временами – все это встретило меня в том волшебном мире, куда я провалилась следом за ним. Моим неожиданным и таким бескомпромиссным любовником.
- Пойдём в постель, - шепчет мне в ухо Роман, оторвавшись от моих губ.
- Ром, я без презерва…
- Обижаешь, - усмехнулся тот.
- Нет, просто забочусь о безопасности.
- Не переживай. О безопасности позабочусь я, - обещает Роман и подхватывает меня на руки.
- Мокро и скользко! – напоминаю я.
Позаботится он о безопасности! А мне потом его мозги с кафеля оттирать!
- Алиса, почему тебя не назвали Василисой? Была бы Василисой Премудрой, - смирившись, Роман обтирает меня своим сухим полотенцем. Я своё уже использовала, когда мылась.
- Спасибо, добрый человек! Я и за Алису огребала в школе по самое не хочу.
- Бедненькая моя, - сюсюкает Роман, что ему совершенно ни к лицу. – Надо было просто в морду бить, - заканчивает он свою речь более подходящим к облику предложением.
- Ром, я без презерва…
- Обижаешь, - усмехнулся тот.
- Нет, просто забочусь о безопасности.
- Не переживай. О безопасности позабочусь я, - обещает Роман и подхватывает меня на руки.
- Мокро и скользко! – напоминаю я.
Позаботится он о безопасности! А мне потом его мозги с кафеля оттирать!
- Алиса, почему тебя не назвали Василисой? Была бы Василисой Премудрой, - смирившись, Роман обтирает меня своим сухим полотенцем. Я своё уже использовала, когда мылась.
- Спасибо, добрый человек! Я и за Алису огребала в школе по самое не хочу.
- Бедненькая моя, - сюсюкает Роман, что ему совершенно ни к лицу. – Надо было просто в морду бить, - заканчивает он свою речь более подходящим к облику предложением.
Когда тебя предаёт любимый человек, с которым ты и в огонь и в воду, с которым прожил двадцать лет...это больно...
Но когда он предаёт с той, которую сама же и воспитала...это удар вдвойне...
И как теперь жить? Как теперь кому-то верить? Когда порвали душу в клочья и продолжают сыпать на неё соль...
Но когда он предаёт с той, которую сама же и воспитала...это удар вдвойне...
И как теперь жить? Как теперь кому-то верить? Когда порвали душу в клочья и продолжают сыпать на неё соль...
Нет, сначала было все прекрасно. Каким образом мы дотерпели до гостиницы, одному богу известно. Хорошо, что партнеры тоже торопились разъехаться, а мы, отчитавшись перед генеральным, поехали в свою гостиницу.
Едва закрылись двери лифта, я снова прижал Ветрову к себе и уже без стеснения начал ее целовать, одновременно лаская кожу над резинкой от чулок. Выше пробираться пока не решался, боясь схлопотать по морде или более того получить от ворот поворот.
Но я ошибся. Моя девочка не собиралась никуда сбегать. Более того она вообще забыла про все рамки и условности. И как только мы зашли в номер, торопливо начала расстегивать на мне рубашку. Когда ее холодные тонкие пальчики добрались до моей груди, я едва ли не испытал экстаз. Чистое наслаждение заниматься любовью с такой своевольной и смелой партнершей.
И почему я когда-то считал, что она похожа на училку? Боже, как это было давно! Кажется, в прошлой жизни.
Едва закрылись двери лифта, я снова прижал Ветрову к себе и уже без стеснения начал ее целовать, одновременно лаская кожу над резинкой от чулок. Выше пробираться пока не решался, боясь схлопотать по морде или более того получить от ворот поворот.
Но я ошибся. Моя девочка не собиралась никуда сбегать. Более того она вообще забыла про все рамки и условности. И как только мы зашли в номер, торопливо начала расстегивать на мне рубашку. Когда ее холодные тонкие пальчики добрались до моей груди, я едва ли не испытал экстаз. Чистое наслаждение заниматься любовью с такой своевольной и смелой партнершей.
И почему я когда-то считал, что она похожа на училку? Боже, как это было давно! Кажется, в прошлой жизни.
Я никак не могла оторвать от него взгляд, любуясь широкими мускулистыми плечами и сильными руками, которые не единожды касались меня, а сейчас держали в руках лопату. От этих размышлений во рту вновь всё пересохло, словно недавно не осушила огромную кружку воды. Мне вдруг безумно захотелось коснуться его, провести рукой по коже и ощутить её гладкость.
— Похоже, я сошла с ума, — глухо выдохнула, судорожно сглотнув.
Лицо отчаянно запылало. А ещё считала извращенцем Павла, который преподнёс нижнее бельё, когда сама стою в кустах и подглядываю за полуобнажённым мужчиной. Мне стало невыносимо стыдно. Я развернулась, чтобы поскорей сбежать отсюда и последовать совету Сени.
Но следуя какому-то неизвестному всемирному закону о невезучести, под ногой треснула ветка.
— Похоже, я сошла с ума, — глухо выдохнула, судорожно сглотнув.
Лицо отчаянно запылало. А ещё считала извращенцем Павла, который преподнёс нижнее бельё, когда сама стою в кустах и подглядываю за полуобнажённым мужчиной. Мне стало невыносимо стыдно. Я развернулась, чтобы поскорей сбежать отсюда и последовать совету Сени.
Но следуя какому-то неизвестному всемирному закону о невезучести, под ногой треснула ветка.
Стивен нахмурился и быстро отпил из поставленной чашки, будто это была обычная вода. Я даже дернулась остановить, прекрасно помня, что Лиззи только что налила туда кипяток и чашка буквально дымилась. Теперь задымился и мистер Ледышка, и взгляд его был возмущенным. И обвиняющим. И смотрел он при этом на меня!
— Неужели я должна дуть и поить вас с ложечки? — уточнила я, уставившись на грудь собственного начальника. Стивен навис надо мной, отчитывая, а мне не хотелось свернуть шею, да и вообще смотреть в это жесткое лицо. Это мешало прочувствовать всю свою вину.
Я изогнулась, стараясь смотреть в нависающее надо мной лицо и уточнила, пытаясь понять, чем же я могу помочь:
— Принести лед?
Казалось, мои знания английских ругательств, несмотря на то, что я несколько месяцев провела в трущобах Нью-Йорка, оказались не столь богаты, как у благовоспитанного мистера Берга.
Схватив лежащий рядом планшет с расписанием дня моего начальства, я перелистнула на чистый листок и стала записывать. Метавшийся мимо меня Стивен остановился и уточнил:
— Что вы делаете?
Если он надеялся, что я писала заявление об увольнении, он глубоко ошибся.
— Записываю, вдруг пригодится. А что означает?.. — я зачитала с бумажки только что услышанное.
— Вон отсюда!
— Да? Такая длинная фраза, а столь лаконична...
— Неужели я должна дуть и поить вас с ложечки? — уточнила я, уставившись на грудь собственного начальника. Стивен навис надо мной, отчитывая, а мне не хотелось свернуть шею, да и вообще смотреть в это жесткое лицо. Это мешало прочувствовать всю свою вину.
Я изогнулась, стараясь смотреть в нависающее надо мной лицо и уточнила, пытаясь понять, чем же я могу помочь:
— Принести лед?
Казалось, мои знания английских ругательств, несмотря на то, что я несколько месяцев провела в трущобах Нью-Йорка, оказались не столь богаты, как у благовоспитанного мистера Берга.
Схватив лежащий рядом планшет с расписанием дня моего начальства, я перелистнула на чистый листок и стала записывать. Метавшийся мимо меня Стивен остановился и уточнил:
— Что вы делаете?
Если он надеялся, что я писала заявление об увольнении, он глубоко ошибся.
— Записываю, вдруг пригодится. А что означает?.. — я зачитала с бумажки только что услышанное.
— Вон отсюда!
— Да? Такая длинная фраза, а столь лаконична...
— Тебе помочь? — с надеждой спросил Николай, увидев, как Злата мажется солнцезащитным кремом.
— А ты с одной рукой справишься?
Он молча подставил ладонь.
«На что я подписалась?» — в ужасе думала Злата, не понимая, зачем она незнакомому человеку столько позволяет. При этом откровенно наслаждалась мягкими, завораживающе приятными и медитативными прикосновениями шершавой руки. Николай с неимоверной нежностью массировал ее лопатки, точно искал прятавшиеся где-то под кожей крылья. Потом направился вдоль хребта, оглаживая и обозначая каждый позвонок.
Когда он дошел до зоны поясницы, явно готовой спуститься ниже, Злата задержала дыхание и закусила губу, чтобы не выдать, как ей хочется продолжения. Никому из мужчин после Игоря она не позволяла таких вольностей. Почему этот бродяга стал исключением? Потому что завтра, немного окрепнув, Николай спустится на берег, и она забудет о его существовании, как забывают о героях мимолетных курортных романов? И потому что сегодня она не на работе.
— А ты с одной рукой справишься?
Он молча подставил ладонь.
«На что я подписалась?» — в ужасе думала Злата, не понимая, зачем она незнакомому человеку столько позволяет. При этом откровенно наслаждалась мягкими, завораживающе приятными и медитативными прикосновениями шершавой руки. Николай с неимоверной нежностью массировал ее лопатки, точно искал прятавшиеся где-то под кожей крылья. Потом направился вдоль хребта, оглаживая и обозначая каждый позвонок.
Когда он дошел до зоны поясницы, явно готовой спуститься ниже, Злата задержала дыхание и закусила губу, чтобы не выдать, как ей хочется продолжения. Никому из мужчин после Игоря она не позволяла таких вольностей. Почему этот бродяга стал исключением? Потому что завтра, немного окрепнув, Николай спустится на берег, и она забудет о его существовании, как забывают о героях мимолетных курортных романов? И потому что сегодня она не на работе.
Я обхватила его за шею, также грубо зарываясь пальцами в волосы, как недавно он в мои. Ладони Казимира соскользнула вниз по моей талии к бёдрам. Он на миг разорвал поцелуй только для того, чтобы подсадить меня к себе на бёдра. Я инстинктивно обхватила его талию ногами, скрестив у него за спиной лодыжки. Шельмов уткнулся носом мне в шею и шумно дышал, прижимая меня к стене и поддерживая за попу. Я же цеплялась за его шею и задыхалась, будто после километрового забега на скорость.
— Казимир, что на тебя нашло? — не могла не задать этот вопрос.
— Ревность, — как-то лихорадочно и немного сдавленно произнёс мой любимый Живописец.
— Но почему? — я всё-таки попыталась разомкнуть ноги, понимая, что удерживать меня на весу слишком долго для мужчины тяжело, даже если он хорошо физически развит.
Казимир нехотя позволил мне это сделать, но из по-настоящему остальных объятий так и не выпустил.
— Этот парень. Он слишком близко подошёл к тебе, — Шельмов коротко поцеловал меня в висок и провёл пальцами по щеке, обхватил за шею ладонью. — Всего на мгновение я представил, что ты можешь быть с кем-то другим, и у меня всё оборвалось внутри.
— Казимир, что на тебя нашло? — не могла не задать этот вопрос.
— Ревность, — как-то лихорадочно и немного сдавленно произнёс мой любимый Живописец.
— Но почему? — я всё-таки попыталась разомкнуть ноги, понимая, что удерживать меня на весу слишком долго для мужчины тяжело, даже если он хорошо физически развит.
Казимир нехотя позволил мне это сделать, но из по-настоящему остальных объятий так и не выпустил.
— Этот парень. Он слишком близко подошёл к тебе, — Шельмов коротко поцеловал меня в висок и провёл пальцами по щеке, обхватил за шею ладонью. — Всего на мгновение я представил, что ты можешь быть с кем-то другим, и у меня всё оборвалось внутри.
Зарегистрируйтесь или авторизуйтесь чтобы оставить комментарий