Дело Вальяно
Выдающийся русский судебный деятель Анатолий Федорович Кони охарактеризовал дело о злоупотреблениях в Таганрогской таможне как “одно из самых обширных из разбиравшихся когда-либо в русских судах”
“ДЕМОН - ИСКУСИТЕЛЬ”
А.Ф.Кони вспоминает в своих мемуарах, как в конце 1884 года к нему зашел его бывший сотоварищ по университету и старый сослуживец по Москве А.Я.Пассовер – известный адвокат, “блиставший остроумием и разнородными знаниями”.
В тот период Кони занимал должность председателя столичного апелляционного суда.
И вот Пассовер в своей вкрадчивой манере начал уговаривать Кони выйти в адвокатуру.
“Не желая возражать, по существу, против деятельности адвокатуры в том виде, как она выработалась у нас, - пишет Кони, - я, чтобы отделаться от Пассовера, сказал ему, что выход в адвокатуру без какого-либо большого дела представляется рискованным, и уперся на том, несмотря на его возражения”.
Вскоре гость попрощался и ушел.
Однако через неделю он появился снова, с первых же слов вернувшись, “как демон-искуситель”, к теме, поднятой им в прошлый раз.
Только теперь он предлагал конкретное дело - защищать вместе с ним таганрогского купца Вальяно, обвинявшегося в подкупе таможенных чиновников.
Кони снова отказался, подчеркнув, что его нынешняя должность дает ему хоть и скромное, но верное ежегодное обеспечение в 5тыс. рублей.
Гость рассмеялся в ответ:
“В день подписания условия о принятии на себя защиты я уполномочен вручить вам чек на сто тысяч. Это и есть ваши пять тысяч ежегодно!”
“Оставим этот разговор”, - ответил Кони, мысленно обращаясь, по его воспоминаниям, к собеседнику со словами: “Отойди от меня, сатана!”
Без тени смущения Пассовер ответил, что не принимает отказа и зайдет за окончательным решением через неделю.
Кони признается, что эта неделя прошла у него в нелегких размышлениях, но к моменту очередного визита “демона-искусителя” был сформулирован ясный ответ.
“Я понимаю, что для Вальяно, имеющего огромные торговые связи в Англии, важно получить возможность сказать, что обвинение против него было настолько неосновательно и даже возмутительно, что председатель столичного апелляционного суда решился сложить с себя это высокое звание, чтобы пойти его защищать. Таким образом, нужны не мои умение и знание, а мое имя. Но им я не торгую!..”
На этот раз у Пассовера не нашлось веских аргументов для продолжения уговоров.
Он попрощался, и два служителя закона расстались.
ЮЖНЫЕ ВОРОТА ИМПЕРИИ
Дело Вальяно, которое подавалось как сенсация в газетах не только Российской империи, но и всей Европы, имело свою предысторию.
К середине 19-го века Таганрог, основанный на северном берегу Таганрогского залива Азовского моря как крепость и гавань для военных судов, превратился в крупнейший торговый порт на юге России, став основными морскими воротами края, через которые осуществлялась торговля со многими странами Средиземноморья. Сюда завозились чай, масло, кофе, вина, ткани, в обратном направлении шли суда, груженные пшеницей и другими традиционными для региона товары.
В городе, население которого превысило 50тыс. человек, жизнь била ключом, действовало 15 консульств иностранных государств. В многочисленных кофейнях на берегу собирались моряки из дальних и ближних краев, на каждом шагу звучала иностранная речь.
Но Таганрогский порт имел свою специфику. Он находился в горловине залива, глубоко вдававшегося в сушу и имевшего средние глубины менее пяти метров. Во внутренней акватории швартовались только небольшие парусники и яхты. Крупнотоннажные же суда бросали якоря на внешних рейдовых стоянках, примерно в 20км от города.
На эти стоянки на баркасах прибывали таможенные чиновники, которые, поднявшись на палубу, оценивали груз и устанавливали размер пошлин и сборов. Средний размер пошлины с крупного парохода обычно составлял 30-50тыс. рублей. Только после ее уплаты грузовладелец получал право вывозить товар на берег, для чего использовались всякого рода суда и лодки с незначительной осадкой, широкие и плоскодонные.
Таможенными правилами предусматривалась и такая ситуация, когда грузовладелец по каким-либо причинам не мог уплатить пошлину.
В этих случаях, согласно инструкции, груз полагалось затопить на рейде, заполнив предварительно соответствующий “бланк отказа грузовладельца от принятия груза”.
Та же инструкция рекомендовала топить грузы затемно, мотивируя тем, чтобы местные рыбаки “не покусились на потопляемые товары”.
“ТАГАНРОГСКАЯ ПАНАМА”
Быстро развивавшийся Таганрогский порт привлек в эти края выходцев из тех стран Средиземноморья, где издревле занимались морской торговлей и тонко разбирались во всех ее нюансах.
В городе проживали греки, турки, итальянцы, французы, голландцы, немцы…
Особенно многочисленной и активной среди таганрогских купцов и маклеров была греческая диаспора.
Молодой портовый маклер Марк (Мари) Вальяно был одной из самых приметных фигур.
Обходительный и вежливый, всегда с иголочки одетый, он обладал талантом входить в доверие к собеседникам, притом, что бегло мог общаться на полудюжине языков.
Однако мало кто догадывался, что этот молодец вынашивает грандиозные планы мошенничества.
Вальяно был первым, кто понял, что в таможенных правилах существует “черная” дыра, в которой могут исчезать колоссальные количества не оплаченных пошлиной товаров.
Нет слов, контрабанда в той или иной степени процветает в любом порту мира.
От щедрот Таганрогского рейда тоже кормилось немало мелких контрабандистов.
Но именно Вальяно понял, что это дело можно поставить на поток, что контрабанду реально, с минимальным риском, ввозить целыми пароходами, и что по этой схеме просто грех не сколотить огромное состояние!
Разработанная им схема действительно была проста до гениальности.
Купец заказывал, сам или через подставных лиц, товары большими партиями.
После того, как таможня определяла размер пошлины, грузовладелец отказывался от оплаты. Товар с наступлением ночи перегружался на лодки, якобы для затопления. Вот только вместо рейда лодки, которым не было страшно мелководье, плыли к берегу, где груз, по документам числившийся затопленным, выгружался в потайной склад, откуда затем развозился по городским лавкам и магазинам. Только за счет неуплаченной пошлины с каждого парохода можно было иметь навар до 50тыс. рублей!
Конечно, какую-то часть прибыли, размышлял аферист, скажем, 2-3тыс. с парохода, придется отстегивать таможне, да и городское начальство нельзя обижать…
Но овчинка все равно стоит выделки!
Вскоре колесо “таганрогской панамы” завертелось с бешеной скоростью!
Даже те таможенники, что слыли честными и неподкупными, не устояли против щедрых подношений со стороны купца первой гильдии Вальяно.
Счет пароходам, груз которых якобы подлежал затоплению, шел уже на многие десятки…
Вальяно стал богатейшим и влиятельнейшим человеком в Таганроге, подмяв под себя все купеческое сословие, да и таможенных чиновников тоже.
Как спрут раскинул он свои щупальца, заставляя работать на себя других.
В аферу было вовлечено такое количество людей, что говорить о секретности уже не имело смысла. Притом, что таможенные чиновники, с их весьма скромными окладами, напропалую сорили деньгами: безудержно кутили, играли в карты, содержали барышень легкого поведения…
Любой мальчишка мог указать на склад, куда по ночам везут с рейда “затопленный” товар, и наперечет назвать те магазины, куда он доставляется днем.
С какого-то момента Вальяно, уверовавший в свою безнаказанность, перестал соблюдать даже видимость конспирации, управляя своим преступным сообществом открыто, на глазах у всего города.
Дело дошло до того, что расчеты с чиновниками Вальяно стал вести не за каждый отдельный пароход, а за весь сезон навигации в целом.
Между тем, гроза приближалась.
БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Неприятности для Вальяно начались после того, как в Таганрог прибыл новый прокурор окружного суда, молодой и энергичный человек, имени которого, к сожалению, в архивах не сохранилось.
Новый прокурор отличался честолюбием и мечтал составить себе громкое имя на каком-либо скандальном процессе.
И тут, как по заказу, в его руках оказались материалы против местного “короля афер” Вальяно.
Сам “король”, узнав, что судейские принялись копать под него, поначалу не особенно переполошился.
Он нанес визит возмутителю спокойствия, прозрачно намекнув, что готов помочь тому с удобствами обжиться и обставиться на новом месте.
Но испытанный прием на этот раз не сработал: прокурор был непреклонен и выставил наглеца за порог.
Следствие проходило с небывалой для того времени стремительностью.
Свидетелей – моряков, рыбаков, грузчиков, рядовых сотрудников таможни одного за другим вызывали к следователю для дачи показаний, и многие из них рассказывали всё, как на духу.
Вальяно не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью к опытному адвокату.
Кто-то рекомендовал ему Пассовера, и купец-аферист без раздумий воспользовался этим советом.
Шаг был своевременный, ибо вскоре мошенник был арестован. Также был наложен арест на его товары, текущие счета и его дом.
Многие свидетели, видя Вальяно под стражей, уверовали в силу закона, осмелели и начали давать более подробные показания, в том числе на очных ставках с ним.
Кольцо сжималось.
В случае обвинительного приговора, Вальяно грозил, как минимум, огромный штраф, который поглотил бы все его состояние и сделал бы его нищим.
ВЕРСИЯ ПИСАТЕЛЯ ЗВАНЦЕВА
Делом Вальяно интересовался в свое время ростовский писатель Сергей Званцев (А.И.Шамкович, 1893 – 1973), написавший на эту тему широко известный одноименный рассказ.
По версии писателя, Пассовер сумел защитить Вальяно в столь блестящей и эффектной манере, что его защитительная речь стала непревзойденным образцом судебного ораторского искусства.
Дело якобы было так.
Слушания проходили в здании окружного суда на Петровской улице, ажиотаж царил немыслимый, в зал пропускали только по пригласительным билетам.
Сначала выступали свидетели, активно дававшие показания против Вальяно.
Прокурор торжествовал, процесс шел по его сценарию!
А вот Пассовер вел себя на удивление пассивно, вовсе не такого поведения ожидала публика от залетной столичной птицы!
Тот не пытался запутать свидетелей каверзными вопросами, а лишь спрашивал каждого из них, действительно ли груз перевозился по ночам на турецких фелюгах, именно на турецких фелюгах, как называли эти широкие плоскодонные лодки.
Свидетели кивали: да, именно на турецких фелюгах!
Пассовер, в свою очередь, вежливо кивал в ответ, требуя, чтобы эти ответы занесли в протокол, других вопросов у него не было.
Затем слово предоставили прокурору, речь которого, длившаяся три часа, была насыщена гневными выпадами в адрес обвиняемого.
В продолжении всего этого долгого и весьма утомительного выступления адвокат являл собой пример невозмутимости, словно процесс его и не касался.
Но вот, наконец, слово предоставили защитнику.
Словно внутренне преобразившись, Пассовер звучным голосом начал свою речь.
Прежде всего, он признал все доводы обвинения.
Не только люди, находившиеся на местах для публики, но и судебные чиновники недоуменно переглянулись: значит, никакой защиты не будет?
Однако адвокат, прервав точно рассчитанную паузу, вдруг спросил:
- Но составляют ли действия обвиняемого преступление контрабанды?
Тут он процитировал наизусть разъяснения судебного департамента сената, где перечислялись все виды морской контрабанды: лодки, баркасы, плоты, шлюпки, яхты…
Даже обломки кораблекрушения и пустые бочонки из-под рома фигурировали в этом списке!
И только плоскодонных турецких фелюг там не было!
Не давая никому опомниться, Пассовер вежливо, но твердо заявил, что “разъяснения правительствующего сената носят исчерпывающий характер и распространительному толкованию не подлежат”! А поэтому, с точки зрения разъяснения сената, в действиях Вальяно нет признаков преступления морской контрабанды, и он подлежит оправданию!
И в наступившей мертвой тишине добавил уже совсем кротко:
- А если бы вы, господа, его не оправдали, ваш приговор все равно будет отменен сенатом, как незаконный и входящий в противоречие с сенатским разъяснением…
Вот тут-то и разыгралась знаменитая сценка.
Прокурор, утративший контроль над собой, вскочил и, запинаясь, обвинил адвоката в том, что тот получил от Вальяно за защиту миллион рублей!
Адвокат и глазом не моргнул:
- Да, я получил миллион. Значит, так дорого ценятся мои слова. А теперь посчитаем, сколько стоит слово прокурора. В год прокурор получает 3600 рублей, в месяц – 300, в день, в том числе, сегодняшний – рублей десять. Произносил прокурор свою речь сегодня три часа, сказал за свои десять рублей 45тыс. слов – сколько же стоит слово прокурора?
И, снова выждав паузу, бросил в зал:
- Грош цена слову прокурора!
Взрыв хохота был ответом на эту реплику.
Защитительная речь Пассовера всего-то длилась около трех минут, но, тем не менее, дело было выиграно. Присяжные не собирались ставить под сомнение разъяснения сената и полностью оправдали Вальяно, сохранившего не только свободу, но и свои миллионы.
ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ВЕРДИКТ
Что и говорить, сценка получилась чрезвычайно эффектной, никогда еще триумф защиты не проявлялся в столь лаконично и, вместе с тем, соответствующей букве закона форме.
Впрочем, писатель Сергей Званцев и сам не настаивает на строгой документальности своего рассказа.
Перечисляя источники, которыми он пользовался при работе над ним, автор на первое место ставит устные таганрогские предания.
Но так ли все было в действительности по сравнению с тем, что сохранила народная молва?
Заседание Судебной палаты с участием присяжных заседателей проходило с 12 февраля по 18 марта 1885 года в Таганроге.
На скамье подсудимых, кроме Вальяно, находились еще 17 человек.
С одной стороны, это были подручные Вальяно, среди которых выделялись купцы братья Александр и Николай Муссури.
Другая группа подсудимых состояла из таможенных чиновников. Тут обращал на себя внимание корабельный смотритель, надворный советник Кузовлев, единственный, кто полностью признал свою вину.
Фактически Вальяно рассматривался как главарь организованной преступной группы, причинившей государству ощутимый материальный ущерб.
Подробнее следует рассказать о защите.
Кроме Пассовера, в защите подсудимых принимали участие другие известные адвокаты, прославившиеся своим ораторским искусством.
Например, братьев Муссури защищал “московский златоуст”, “русский Цицерон” Ф.Н.Плевако.
Указывая, что братья находились в полной зависимости от Вальяно, Плевако прибег к такому образному сравнению: “Где зубы старой крысы проели дыру, где прежде добились, чтобы была открыта потайная дверь, там позднее проползают мыши, выполняя часто чужую волю”…
Под “мышами” здесь подразумевались братья Муссури, а вот матерая “старая крыса” – это, несомненно, Вальяно.
Плевако подчеркивал, что братья Муссури должны мало отвечать за свои деяния, как мало прибытку им было от выгод, составляемых хозяину.
В числе защитников были также другие выдающиеся судебные ораторы: Н.П.Карабчевский, П.А.Александров, С.А.Андреевский – все эти имена вошли в историю русской юриспруденции, составляя ее гордость.
Так что у Пассовера была более чем достойная компания.
Главным же пунктом обвинения против Вальяно был отнюдь не вопрос о пресловутых фелюгах, хотя речь шла и о них тоже, а сговор купца с членами таможни.
Всего же на разрешение присяжных заседателей было поставлено более 1300 вопросов по 97 случаям нарушения таможенного устава.
После многодневных совещаний присяжные признали доказанными 80 случаев.
11 человек были оправданы, остальные осуждены, в том числе Вальяно, братья Муссури, Кузовлев…
В частности, Вальяно и Кузовлев, эти главные действующие лица крупномасштабной аферы, которые были обвинены в сговоре, приговаривались к ссылке в Тобольскую губернию.
Кроме того, в полном объеме удовлетворялись все гражданские иски в пользу казны, что фактически разоряло осужденных (общая сумма штрафов составила несколько миллионов рублей).
По иронии судьбы, в процессе пришлось принять участие и А.Ф.Кони.
6 февраля 1885 года он был назначен обер-прокурором уголовного кассационного департамента сената, и позднее, в силу своей должности, ему пришлось давать кассационное заключение по делу о злоупотреблениях в Таганрогской таможне и настаивать на утверждении обвинительного (именно обвинительного!) приговора в отношении Вальяно и других осужденных.
Об этом А.Ф.Кони сам написал в своих мемуарах, в той же главе, где он рассказывает о визитах “демона-искусителя”.
ЧЕХОВСКИЙ “СЛЕД”
Мимо дела Вальяно не мог, конечно же, пройти и уроженец Таганрога Антон Павлович Чехов, также прекрасно осведомленный о городских преданиях и легендах, как и о реальной обстановке в городе тех лет.
Упоминание о Вальяно встречается в трех чеховских рассказах раннего периода: “Комические рекламы и объявления” (1882), “Тайны ста сорока четырех катастроф, или Русский Рокамболь” и “Завещание старого, 1883-го года”.
Все эти произведения написаны по горячим следам событий. При этом Вальяно Чехов почему-то называет “турком”.
Некоторых участников судебного процесса Чехов знал еще с детства, в частности, бухгалтера таможни, надворного советника Ходаковского. Тот непосредственно не участвовал в аферах, но получал плату за молчание, и это сокрушило его карьеру. Приговор суда разорил его зажиточную некогда семью.
В ходе следствия в таганрогской таможне образовались вакансии, и одну из них, в бухгалтерии, занял брат Чехова Александр Павлович.
Таким образом, все новости о расследовании Чехов получал, что называется, из первых рук.
Неудивительно и появление на страницах произведений Чехова персонажей – греческих купцов.
“В Греции есть всё!” – колоритная фигура Дымбы из пьесы “Свадьба” списана с грека Скизерли (или Стамати), которого Чехов часто видел в бакалейной лавке своего отца.
Отправившись в поездку на остров Сахалин, Чехов побывал в Томске, откуда 20 мая 1890 года написал своим родным: “Два месяца тому назад умер здесь таганрогский таможенный Кузовлев в нищете”.
А вот о Вальяно в своих письмах из Сибири Антон Павлович не упоминает ни разу.
Не означает ли это, что ушлый купец сумел-таки избежать высылки?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ
И все же легенды появляются не на пустом месте.
Уже отмечалось, что на первом этапе следствия Вальяно был взят под стражу.
Но затем его выпустили до суда под огромный залог в один миллион рублей.
Он свободно ходил по городу, все так же отдавал какие-то распоряжения зависимым от него людям...
Что могли подумать по этому поводу простые горожане, бесконечно далекие от тонкостей судопроизводства?
Им, конечно же, представлялось, что, уплатив приезжему адвокату миллион рублей, Вальяно купил себе свободу.
Вот из этих и других разрозненных фактов-“кубиков” и возник затем причудливый воздушный замок местных легенд, которые постепенно обросли многочисленными подробностями.
Так появилось и предание о ловком адвокате, который спас от наказания прожженного мошенника, благодаря нескольким тщательно выверенным фразам.
Согласно тем же устным преданиям, Вальяно уплатил огромный штраф, оставивший его совершенно без средств, но, благодаря Пассоверу, все же сохранил не только свободу, но и бодрое расположение духа.
Прежний метод наживы уже, разумеется, не годился.
Что ж, неистощимый на мошеннические выдумки Вальяно придумал новую аферу и очень быстро вернул свое.
Отныне он действовал осторожно, и завести на него новое дело судебным властям города так и не удалось, хотя такие попытки все же предпринимались.
В последние годы жизни Вальяно предавался чревоугодию, растолстел, обрюзг и в начале 20 века скончался, объевшись осетриной, которая, возможно, была несвежей.
Его состояние к этому моменту достигало по разным оценкам от 60 до 150 млн. рублей.
Впрочем, никакой пользы городу эти средства не принесли, так как Вальяно завещал их своему внебрачному сыну, жившему в Греции.
Сын увез на родину не только деньги, но и тело отца.
На том и закончилась эта удивительная история, в которой реальные факты тесно переплелись с вымыслом.
