Добавил 41 Главу Все возьми

#все_возьми #книги 

- Ах ты мерзавка! А кто голой бегал по дворцу! Кто соблазнял мужчин открытым лицом? Разве же так можно?
- Ну если так нельзя, что ж ты свои тряпки сняла? – холодные небесные глаза Тристакиннии сверкали.
Искандер потерял дар речи, от неожиданности. Он никогда не слышал, чтобы Тристакинния огрызалась или ругалась с кем-то. Только с Фреем, но с Фреем это выглядело совсем не так. Надо было признать, она не нуждалась в защите, не пряталась за Искандера, и очень метко разила соперницу. Мужчина мысленно усмехнулся – соперницу. Соперницу в споре, конечно. Искандер положил руку на плечо Эйшан. 
- Пожалуйста, Эйшан, если ты не будешь держать себя в руках…
- Не указывай мне! Я мать твоих детей! – стряхнула руку мужа с плеча Эйшан, и первая ворвалась в столовую. 
Оснан легко вскинул бровь, но почти сразу же улыбнулся. Он уже знал, о том, что случилось, ему рассказал Энефрей, и теперь султан с ужасом ждал реакции Фрея. Амелик воскликнул что-то нечленораздельное и осекся. Следом шли Искандер и Тристакинния, по холодному лицу северянки ничего нельзя было понять. Эйшан пылала от гнева. Наверное, Эйшан, Оснан видел ее впервые. 
Эйшан села за стол. Искандер и Тристакинния тоже. Теперь Тристакинния сидела рядом с Искандером. Оснан легко, вежливо улыбался, хотя ему казалось, что он зажмурил глаза. Он думал, где сейчас Энефрей, не убежал ли он из безопасных покоев. Султану казалось, что вот-вот во дворец ворвется толпа разбойников, которых приведет оскорбленный Фрей. И война начнется тут. Где Фрей-то? Сколько до дворца из пустыни? 
- Как?.. – «вам это в голову взбрело?!» - хотел закричать Оснан, - «совсем ни о чем не думаете!» - прошла ночь, уважаемая гостья? 
Спросил султан Тристакиннию.
- Хорошо, - ответила женщина на ларабавском, улыбнувшись.
«Сейчас ворвется твой муж и всем будет хорошо,» - подумал Оснан, размышляя, на сколько стража задержит разбойников. 
- А где?..
Дверь открылась, Оснан с невидимым усилием заставил себя не вскочить. В зал вошел Фрей. Один. Не на коне. Оснан философски подумал, что это уже хорошо. Хотя, возможно, за дверью уже творился ад.