Елизавета Петровна. Последние годы жизни императрицы
Я тут хотела написать пост про отношения Елисаветы Петровны с её голштинским племянником Петром, но что-то не вышло. Не то тема слишком муторная, не то не созрела я до него 😆В общем, предлагаю небольшой пост про последние годы жизни императрицы.
На момент событий в романе ей уже 51 год. В качестве иллюстрации я взяла портрет Елизаветы Петровны авторства Ротари. Он датируется временем между датами приезда Ротари в Россию (1756) и исполнения гравюры и смерти императрицы (1761), вероятно, ближе к 1761, так как остался незаконченным. Портрет „в черной кружевной мантилье" считался одним из лучших и, по мнению Штелина, самых похожих портретов императрицы. По сведениям Ровинского, портрет после смерти императрицы принадлежал графу И. И. Шувалову. Ну, с лирическими отступлениями закончено. Перейдём к сути. На момент действия романа она уже немолода. Елизавете - 51 год. По нашим меркам это вообще не возраст. Но если судить с позиции осьмнадцатого века, то это зрелые лета. Анисимов в своей «Афродите у власти» писал:
«Этой смерти ожидали уже давно — в конце 1750-х годов Елизавета Петровна болела все чаще и чаще. К своему пятидесятилетнему юбилею в декабре 1759 года Елизавета сильно сдала. Все кремы, мази, пудры, ухищрения парикмахеров, портных, ювелиров были бессильны, приближалась безобразная старость. Австрийский посланник Мерси д’Аржанто осенью 11 ноября 1761 года писал, что государыня не занимается государственными делами, «умственные и душевные силы императрицы исключительно поглощены известными близкими ей интересами и совершенно отвлекают ее от правительственных забот. Прежде всего, ее всегдашнею и преобладающею страстью было желание прославиться своей красотой, теперь же, когда изменение черт лица все заметнее заставляет ее ощущать невыгодное приближение старости, она так близко и чувствительно принимает это к сердцу, что почти вовсе не показывается в публике». С 30 августа посланник только дважды видел ее в театре — вещь прежде немыслимая!
Годы ночной неумеренной жизни, отсутствие всяческих ограничений в еде, питье, развлечениях — все это рано или поздно должно было сказаться на организме царицы. Весь двор был напуган неожиданными ударами, которые стали настигать Елизавету в самых неподходящих местах — в церкви, на приеме. Это были какие-то глубокие и довольно продолжительные обмороки. После них Елизавета подолгу не могла оправиться и оставалась в крайне слабом состоянии. Как вспоминает Екатерина II, «в то время нельзя ни говорить с ней, ни о чем бы то ни было беседовать».
И тем не менее она не соблюдала режим и старалась жить, как прежде. В декабре 1757 года французский посланник маркиз Лопиталь писал в Париж: «Императрица совершенно не придерживается режима, она ужинает в полночь и ложится в четыре утра, она много ест и часто устраивает очень длинные и строгие посты».
За 1760-й год я точных сведений касаемо состояния Елизаветы Петровны не обнаружила. Но откуда я ещё черпала информацию для книги, так это из того, что писал Ж. Л. Фавье. Всем интересующимся темой советую почитать его «Русский двор в 1761 году. Перевод с французской рукописи Лафермиера… //» Русская старина, 1878. – Т. 23. - № 10. – С. 187-206.
Вещь небольшая, но познавательная. К тому же там не только про 1761 год. Как говорится, не верьте названию 😆Всем спасибо за интерес к моему блогу и ожидание новых постов.
