Фанфик по роману Полины Лашиной "Бальмануг.(Не)Любовница"-13
El gato
Кто не любит котиков? Все любят котов. Мягких, пушистых, опасных хищников, способных покорить любую эйру мурчанием на ушко милых подробностей полуинтимного характера про аромат, что дурманит, нежность кожи, которой хочется касаться. Этот набор заученных фраз из арсенала охотника за дамскими тушками Артам знал на отлично. Но вот с этой птичкой на ветвях его души все выходило наоборот. То, что раньше казалось незначащими словами, обретало силу, притягивало его, точнее бросало в нечто невообразимо загадочное, что пряталось за недовольным прищуром красивых глаз, за легкой морщинкой, что появлялась, когда она слушала его комплименты. И ведь ни слова лжи в этот раз не было. Артам поклялся бы, что кожа нежнее шелка, а аромат сводил с ума. Только правдивые слова звучали неестественно фальшиво. Он отучился говорить правду, слова напоминали пустые коробки из-под драгоценностей, которыми он осыпал своих милых барышень, украшавших его досуг. Эта же эйра не то что не стремилась понравиться, она его пыталась запугать. Его, самого отчаянного среди всего взвода, видевшего смерть в лицо, своими руками убивавшего врагов, в том числе и девушек. Когда-то он подменил бокал с ядом, чтобы его выпила его ночная гостья, что решила заработать на богатом военном в придорожной таверне, он пил второй бокал и с мрачной улыбкой наблюдал, как та страдает, осознавая, что это он должен был быть на ее месте. Он не доверял никому. Жизнь и прячущаяся в ее тени смерть заставляли ожидать от каждого если не подлости, то выгоды. Он просто играл по правилам этого мира показательной добропорядочности и тайной распущенности и стал мастером такой игры.
Увидевший цену словам не верил им, сам бросал горстями пустые комплименты, ранил словами или просто лишал возможности их говорить, затыкая глотки излишне болтливым. Он не любил таких, хотя часто сам такого изображал, подстраиваясь под ситуацию, привык быть жестоким по необходимости, спокойно воспринимая смерть, предательство, проходя сквозь сотни людей, искавших его расположения, не реагируя на множество завлекающих улыбок соблазнительниц. Эта девушка тоже поначалу показалась такой трактирщицей, продающей свое тело, правда дороже, чем в той таверне на границе, где однажды ее увидел. Между эйрой и той трактирщицей нет никакой разницы, кроме богатых тряпок и побрякушек. Поэтому он трактирщицу мог одеть в богатый наряд, а эйру раздеть, как трактирщицу. Те совсем были не против его ласковых рук, чувственных губ, знающих, как сделать приятное женщине.
Тут он вспомнил свое недавнее приключение.
- Мышка моя, - мурчал он на ушко очередной графине, обнажая ее грудь и лаская ловкими пальцами. – Давай по-быстрому, пока наш милый муженек не вернулся.
И графиня, как трактирщица придорожной харчевни, с готовностью поднимает свои юбки, ожидая прилив удовольствия, что обеспечит его участие в этом приятном для обоих процессе.
- Ты такой… страстный, я не против повторить… - женщина соблазнительно выгибалась, вертела задом, как сука, которая привлекала к себе самца. – Ты мой жеребец, оседлай меня снова….
После умопомрачительной гонки, что устроила эта с виду неприступная эйра, оказавшаяся весьма опытной в искусстве наслаждения, он расщедрился на поцелуй в щеку.
- Ну, давай ты попрыгаешь, как наездница на жеребце, - граф мощным толчком бедрами приподнялся вместе с ней.
Еще одна серия королевских скачек была выиграна под истошные крики постанывающей от избытка эмоций графини, забывшей и свой титул, и родовое достоинство, и даже мужа, тратившего силы на службе.
Возвращался он домой усталый, но довольный пикантными подробностями об их милой встрече, что услышал он из разговоров слуг графини, которые слышали недвусмысленные признаки радости по поводу отсутствия мужа.
Строгий голос вернул его в реальность, точнее окунул в темное настоящее, резко вырвав из воспоминаний.
- Давайте выясним все нюансы наших будущих взаимоотношений, - рассерженным тоном говорила эйра Бальмануг, напоминая этой правильностью до зубного скрежета его гувернантку, что учила его этикету в детстве.
«Хочешь поиграть в правильную учительницу и плохого ученика? » - улыбнулся птицелов, слушая ее мелодичное щебетание.
- Конечно, выясним, проясним все нюансы наших будущих взаимоотношений, - он согласно кивнул, нависнув над ней. – Я рад, что вы признаете их.
Девушка застыла, обеспокоенно посмотрев на него снизу вверх. «Глаза олененка, - подумал он. – Такую и обмануть совестно. Ах, люблю срывать такие невинные цветы. Люблю быть первым. Во всем».
И продолжил:
- Я очень люблю весенние цветы. Их юная свежесть порой привлекательнее дурмана южных роз. Как вы считаете? – он усмехался, глядя ей в глаза, словно говоря «Что бы ты ни говорила, а все одно вернемся к теме горизонтальности высоких чувств».
Он ниже наклонился, чувствуя тепло ее дыхания, и, понизив голос до интимного шёпота, промурлыкал:
- Приятно порой наблюдать ранней весной, как, подобно воркующим голубям, молодые люди уединяются со своей парой, чтобы найти себе гнездышко для любви.
- Не знала, что кобели могут ворковать, - Хелен злилась . – Потому что я жила в деревне и видела только случку этих весьма нещепетильных в выборе животных.
«Однако, - удивился Артам. – Олененок имеет коготки и зубки… Это же кошечка. Мур-мур… Моя милая злюка.»
- Вы весьма наблюдательны, мощные самцы могут искать свою самочку, пробуя каждую на вкус. И когда найдут самую вкусную… - начальник охраны коснулся носом ее волос и вдохнул громко, провоцируя на возмущение. – Сладкую, нежную… То уже не размениваются на мелочи.
- Вкус у них очень дурной, раз они ищут по подворотням, - Хелен глубоко вздохнула, сдерживаясь, чтобы не прибить, точнее прижечь.
- Поверьте, мой вкус весьма избирателен… - Артам взял прядь ее волос и начал накручивать на свой палец. "Как гладкий шелк".
- Мой вкус однако слишком приземлен, поэтому я могу не заметить величие неотразимой хари…змы царственных небожителей, - девушка повернула голову в сторону, и граф смог оценить точеный профиль и упрямо вздернутый милый носик. «Какая она еще юная, добрая, романтичная, как сказочная принцесса, - вдруг умилился Артам. – И такая недотрога… Это становится интересным».
Артам вдруг решил взять быка за рога или скорее телочку за вымя, а точнее пойти по старой схеме – он опустил руки на ее грудь и сжал приятные на ощупь и на глаз полушария. Глаза девушки распахнулись, хотя куда еще больше. Потом длинные ресницы опустились, закрывая полыхающий гневом взгляд, румянец окрасил нежные щеки. Артам залюбовался. «Она и вправду очаровательно стыдлива», - тут он почувствовал, как нечто прожигает его штаны в самом интересном месте.
С громким криком он выбежал из комнаты. Хелен устало опустила лицо на стол библиотеки.
- Если вы меня сейчас будете убивать, сделайте это быстро, - вздохнула она.
Но охранник, что невидимой угрозой стоял в тени и наблюдал все эти постыдные действия с ее телом, молча пошел за объектом своей заботы, метнув на нее странный, нечитаемый взгляд.
- Что?
Майнард не ответил, захлопнув дверь.
- И вам до свидания. Лучше вообще вас не видеть больше….
***
Магна удивленно смотрела на графа.
- Что вам надо сделать?
- Ты, говорят, лечишь хорошо хвори разные… - граф смотрел на нее оценивающе.
Майнард стоял спиной, загораживая их от любопытствующих студентов.
- Так вам бы к лекарю. Я только учусь...
- Мне не нужна огласка, - граф Уеаткон понизил голос. - И ты тоже способна оживить и излечить мою проблему.
-Ну да… - Магна кокетничала, видя перед собой породистое лицо царственной особы, довольно расплывшееся от осознания его привлекательности для очередной телочки. – А что у вас болит?
Артам ухмыльнулся, потом его лицо исказила гримаса: ему было неприятно.
- Душа болит… - и глазами показал вниз, на причину всех его бед.
Магна растерянно смотрела на штаны, прожженные в очень интимном месте.
- Я думала, что душа в другом месте… - девушка хлопала глазами.
- Вот и проверим, так ли это, - Артам взял ее руку и положил на сосредоточие его мужской силы. – Лечи давай.
Магна покраснела.
- Мне бы настойки, мази… Пить, втирать надо… По часам.
- Да, потри мне рукой… И чтобы не полшестого показывали мои часы, - Артам хохотнул, а потом снова скривился. – Давай уже, че выкобениваешься, девка. Буду щедрым.
Магна вздохнула.
- Так все в лаборатории.
Через некоторое время Майнард стоял спиной к двери с внешней стороны, охраняя постельный режим, прописанный пациенту
Только довольные мужские охи и стыдливые девичьи ахи нарушали режим сна и отдыха.
И никто совсем не услышал тихое «Кошечка моя», что промелькнуло в уплывающем разуме графа, когда его фантазия под волшебным воздействием врачевания души (читай мужского мозга) уплыла в далекое будущее, в котором он наказывал одни шаловливые ручки, что стали причиной его душевной боли.
***
Кагматт в кровь разбил пальцы, вбивая свою боль в манекен, изображающий врага. Ярость сквозила в каждом его взгляде, ударе. Остальные студенты старались отойти, чтобы не попасться под горячую руку разгневанного чем-то боевика.
Артам подошел сзади.
- Ты уж сразу его трахни, что церемонишься… - граф ухмылялся, словно только что получил повышение.
Вакрок искоса посмотрел на него, но ничего не сказал, по-прежнему мстительно наказывая ни в чем не повинный манекен.
- Я же понимаю, что раз тебе девушка отказала в близости, то остается надеяться только на агрегаты…
Вакрок резко повернулся.
- Тебе самому не противно от самого себя? Ты что несешь?
- Я несу девушкам наслаждение, а вот ты явно девственник.
Артам наклонил голову, словно говорил: «Ну давай, что ты мне сделаешь?»
Кагматт отбросил манекен.
- Хочешь стать на его место? Так давай или боишься?
Артам стал серьезным.
- А ты не боишься?
- Тебя? – Кагматт усмехнулся. – Я боюсь, что ты струсишь и спрячешься за свою нянечку. Привет, Майн.
Артам покраснел от гнева. Он снял приталенный жилет, кружевную рубашку, под которой оказалось мускулистое тело со следами царапин или когтей. Проследив взгляд будущего герцога, граф ухмыльнулся.
- Я популярен среди девчонок.
Вакрок поднял бровь
- Твои девчонки явно не умеют вести себя.
- Плохие девчонки… Люблю таких, - Артам ухмылялся.
Вакрок вздохнул.
- Ты бы завязывал.
Граф посмотрел исподлобья.
- Да я бы хотел, но одна интересная мышка просто просится, чтобы ее приласкали и наказали. Кстати, ее ручки тоже прошлись по мне.
Вакрорк покраснел от гнева.
- Ты лжешь!
- Спроси Майнарда, - Артам наслаждался моральным унижением соперника.
Охранник кивнул.
Кагматт вдруг окаменел.
- Ты ее заставил? Она не могла сама.
Артам ухмылялся.
- Я думал, у вас все в разгаре, а оказывается ты даже не щупал ее грудь. Кстати, она у нее очень мягкая, но крепкая. И помещается в моей руке. Идеальная.
***
Следующим утром была дуэль. А до нее была обычная драка двух мальчишек, которые никак не могли поделить одну игрушку. По крайней мере, ректор хватался за голову, когда переходил от одной койки до другой в лечебном крыле, пытаясь понять, за что ему такое наказание.
Яблоко раздора тем временем пыталось максимально уйти от связи между дуэлью и своей ролью в этом конфликте, но репутация вертихвостки, перебирающей знатными покровителями, прочно закрепилась в группе.
Вакрок мрачно смотрел на стену. Артам смотрел в потолок.
- Скажи, ты вообще ее не трогал? – вдруг спросил граф.
Молодой герцог не ответил.
- Неужели она невинна? - Артам глубоко вздохнул. – Я подумываю, чтобы завязать. Но пока повода не было.
Вакрок продолжал молчать.
- Теперь осталось добиться согласия этого повода. И я завяжу. Спорим?
- Я не спорю на девушек.
- Тогда просто смотри, как она станет моей, - Артам откинулся на кровать и мечтательно закрыл глаза, возвращаясь мыслями в библиотеку. – Пусть она поджарит меня как кусок мяса, но зато я умру от ее нежной руки. А не буду жить, не зная вкуса ее губ.
А на следующий день была вторая дуэль. В том же составе.
Ректор Велинсор заставил разместить пациентов в разных зданиях, запретив их выпускать, чтобы самцы не заходили на чужую территорию в желании завлечь некую неназванную и якобы неизвестную никому причину всех терок.
«Вы бы еще пескинами мерились, - заявила тогда Хелен, когда они пытались выяснить, кто больше ей нравится. – Мне нравятся умные, интеллигентные ботаники. На боевиков у меня аллергия».
Через неделю Артам сидел в библиотеке и старательно читал книгу. Хелен сидела рядом и тоже читала.
- Может, принести обед? – Артам смотрел глазами котика.
- Я не голодна.
Граф сверкнул глазами.
- Я, между прочим, сын короля, - с обидой сказал Артам.
- А мне плевать.
Хелен перестала церемониться с ним, отбросила приличия. Его настырные приставания достали ее. И даже серия дуэлей не отбила желания у графа волочиться за ней. Народ стал делать ставки (Онде передавал это, отчаянно краснея и смущаясь), кто первый ее… Студентка Бальмануг тогда тоже поставила свою ставку, сказав, что ставит на то, что они оба окажутся в пролете.
- Котенок, я же хотел извиниться… Почему ты не надела те драгоценности, что я прислал тебе накануне? Они оттеняют твою молочную кожу.
Хелен нервно перелистывала книгу.
- И зайка, почему ты не пришла на свидание, ты же слышала, как музыканты пели серенаду о моей любви к тебе?
«Как и все, кто не смог уснуть в ту ночь», - перелистывания стали еще раздраженнее.
Боевой офицер расстроенно вздыхал.
- Рыбка моя, я исполню все твои желания, даже самые сокровенные. Ну давай…
Хелен достала веревку.
- Давай поиграем в игру.
У графа загорелись глаза.
- Я готов. Очень готов, - голос его стал немного сиплым.
Через пять минут он сидел в одиночестве, привязанный веревками к стулу, и звал Майнарда.
На удивление тот не спешил, ведь предложение сыграть с Хелен было на этой неделе пятым, и чем дольше Артам сидел связанный, тем больше у Майнарда была возможность наконец-то доесть хотя бы один пескин, а не бросаться на помощь своему беспокойному породистому котику.
- Ему нравится, а я что буду мешать, - так размышлял Майнард, глядя на очередную попытку графа добиться эйры обещаниями богатств и наслаждений.
Майнард в глубине души соглашался с методами, которые применяла девушка. И поэтому не вмешивался больше в воспитательный процесс, когда Артам умолял его развязать, а она ставила условия.
Граф повторял: «Я больше не буду называть студентку Бальмануг зайкой, киской, птичкой… ой, нежнее, малышка… И малышкой нельзя? Ну хотя бы мышкой можно?»
После очередного жаркого и опасного для души свидания в библиотеке Артам подумал, что давно не бегал ни за одной юбкой, наконец-то остановившись на одном объекте. С остальными было неинтересно, пресно. Он впервые понял, что можно получать удовольствие не только от конечного результата в койке, но и от самой мысли о будущем результате, а больше от процесса доставания девушки. «Я упертый, всю Академию переверну, но она станет моей, - улыбался он, засыпая под убаюкивающее ворчание Майнарда о безопасности. – Надо только обезопасить от Вакрока мою Бальмануг. Эта хрупкая и нежная девушка сильно меня впечатлила, ведь я месяц таскался по всем кабакам Брумпеля, чтобы снова оценить силу ее удара. Ее отказы меня заводят, как будто я мальчишка, который впервые познал женщину. Именно она станет вершиной моей боевой карьеры. Тогда я уйду на покой. Буду тренировать навыки уже в нашей спальне».
