Фанфик по роману Полины Лашиной "Бальмануг.(Не)Любовница"-18
Соль
- Передай соль, пожалуйста, - мягкий голос доносился как будто издалека. Как далек мыслями он был в этот момент от малой столовой, где его рука с готовностью передавала изящной руке солонку.
- Благодарю, Байкуат, - улыбнулась герцогиня, чуть кивнув. - Как твои дела в Академии? Наставники хвалят твое рвение.
- Спасибо, матушка. Мои наставники великодушны к моим попыткам хотя бы приблизиться к успехам моих знаменитых родственников, - спокойно ответил старший сын герцога Кагматта. В глазах стояло бледное лицо Хелен в тот момент, когда он ворвался в комнату, где дядя пытался давить на девушку.
- Ты весьма скромен, - покачала головой эйра Кагматт. – И совсем не ешь!
- Я не голоден, - безэмоциональный голос, закрытая поза, глаза на изысканную вазу, подобранную для столовой лично герцогиней. Она любила, чтобы каждая деталь интерьера была совершенной, гармонировала с общей композицией.
- Что случилось? – намного тише сказала мама, натянуто улыбаясь окружающим, ведущим разговор.
- Случилась… встреча друзей, - криво улыбнулся Кагматт. – Мы решили отметить это событие.
Герцогиня вздохнула. Она не верила сыну. И у нее была причина переживать.
- Вот почему от тебя не приходили письма. А твой брат говорил, что ты про меня забыл…
- Я никогда о тебе не забуду, матушка, - прошептал Кагматт, грустно улыбнувшись, и поцеловал тонкие пальцы.
Герцогиня незаметным движением провела рукой по глазам. «Она такая добрая. Опять прослезилась», - думал с теплотой Кагматт.
- И чем вы с друзьями занимались? – вдруг громко спросил Раймонд Лернавай с противоположного конца длинного стола, украшенного изысканными вазами с цветами, старинными столовыми приборами и фарфором известного мастера с фамильным вензелем Кагматтов. «Как будто прием, а не семейный ужин», - тоска заполняла сердце, всей посуды поместья не хватило бы, чтобы ее вместить, он тонул в ней с тех пор, как увидел ее глаза, а в них приговор их отношениям. Отношениям, которые даже не начинались, но закончились.
- Сын, невежливо молчать, когда тебя спрашивают, - с осуждением произнес герцог Кагматт, внимательно изучая старшего сына, который редко посещал родовое гнездо.
- Я подбираю слова, которые с наибольшей точностью способны описать бесконечную радость дружеского общения в кругу тех, с кем я провел свое счастливое детство, - безэмоционально ответил наследник, опровергая смысл самой фразы: не было радости, ничего не было, одна сплошная ложь… Не было детства, только учеба, тренировки, сопровождение отца в поездках по делам герцогства. У наследника и детство закончилось, даже не начинаясь. И первым уроком была сдержанность, ответственность за свое слово, поэтому любое слово ценилось на вес золота. Кагматт привык молчать, говорить с теми, кто не готов слышать, он не видел смысла. Слушала только мама… Но видел он ее очень редко.
- Думаю, молодые люди излишне горячи в своих пристрастиях, поэтому с ними всегда случаются приключения, вследствие необдуманности их поведения, - энергично разрезал мясо эйр Лернавай, искоса глядя на племянника.
- Мой сын всегда отличался благоразумием, - не согласился Тобиас Кагматт. – Странно слышать такое, верно? Опять Каркут перегибает с воспитательными мерами?
- Мастер справедлив, его методы меня вполне устраивают. Это лучший учитель, что мог бы быть, - поднял подбородок молодой наследник, глаза сверкнули, глядя на улыбку дяди, что скрывалась за низко опущенной головой старшего следователя Управления безопасности.
Герцогиня пригубила стакан с водой, а потом произнесла.
- Нельзя держать в строгости постоянно, они все-таки молодые. Вспомни себя в его возрасте.
Тобиас нахмурился.
- В мое время мы себе не позволяли многое, что сейчас творит молодежь.
Брат рядом с Кагматтом хмыкнул. «Опять что-то сделал, а мне отвечать», - вздохнул Вакрок. Отпираться было бесполезно, да и он не собирался. Возьмет вину на себя. Не впервой. Долг старшего защищать брата, даже если хочется его отлупить, как последнего дворового мальчишку. Вторым уроком было понятие чести, которую надо оберегать от того, чтобы не замарать. Сын герцога не может то, что делают обычные мальчишки. «Ты пример, ты соль земли, - говорили его учителя. – От твоих решений зависят сотни и тысячи судеб. Поэтому ты должен знать свой путь, чтобы быть максимально полезен королю и обществу». И он учился, тратил все силы в тренировочных боях, сложных экзаменах, на него равнялись, а в редкие минуты отдыха он с тоской смотрел, как сын лавочника сидел на дереве и ел яблоко, а косточки кидал в куриц, бегающих по двору. «Безмятежное детство. Что ждет его? Ему достанется лавка, дело отца. Найдет себе симпатичную девушку, будут бегать на танцы». Его танцы были расписаны с самыми знатными эйрами страны. Отец считал, что танцы – бесполезная трата времени. Вакрок был согласен с отцом, но королевские приемы и балы следовало посещать. Но все было пустым, как безвкусным мясо без соли.
- Наша повариха не посолила мясо, - вдруг резко пробурчал брат, бросая приборы на стол.
Все с осуждением посмотрели на столь вопиющее нарушение этикета.
Герцогиня улыбнулась младшему.
- Не стоит на нее сердится, сегодня наш садовник сделал ей предложение.
«Счастливчик», - подумал, испытывая приступ острой зависти к тем, кто мог выбрать себе пару по сердцу, а не по книге знатных родов. «Кобылу и ту не так выбирают тщательно, как невесту», - поморщился Кагматт.
Лернавай смотрел на Вакрока внимательно, мрачный взгляд отмечал и нахмуренный вид, и отсутствие аппетита. Рука, что держала салфетку, вдруг сжалась. Он вспомнил, как его платок сожгла одна загадочная и весьма привлекательная особа, обвинившая его, старшего дознавателя, в немыслимом – убийстве этого неудачливого преступника, своего отца. «Однако, как она могла…» Губы сжались.
За несколько часов до традиционного ужина в кругу семейства сестры Дознаватель пытался достучаться до разума наследника.
- Всякий может ошибиться, но не стоит портить себе репутацию порочной связью с девушкой, о которой ходят весьма пикантные слухи… - граф Лернавай пригубил вино.
- Я не спал с эйрой Бальмануг, - сжал кулаки Вакрок. Он стоял напротив дяди и смотрел на того, кто своими словами, действиями разрушил хрупкий мост между ним и Хелен.
- Я знаю, - кивнул дознаватель, глядя на игру света в хрустальных гранях бокала. – Но слухи… Подумай, что будет, когда твой отец узнает, как ты проводишь время в Академии. Точнее с кем…
Кагматт застыл.
- А твоя бедная матушка… Я слышал, что она жаловалась вашему семейному лекарю на сердце. Что будет с ней, если ты опорочишь ваше имя недостойной связью…
Наследник закрыл глаза. Это был удар ниже пояса. «Прости, мама, за все…».
- Я надеюсь на твое благоразумие. Разве твое желание быть достойным сыном своих родителей изменилось или у тебя на первом месте тяга удовлетворять свои эгоистичные желания без учета интересов семьи и ответственности перед родом?
- Мое желание неизменно.
Его "доброжелатель" кивнул.
- Это верный ответ, мальчик. Но в следующий раз это будут уже не дни в карцере и даже не патруль.
Кагматт усмехнулся.
- Ну и что ты со мной сделаешь?
- Я просто скажу герцогине правду, что ты на самом деле делал три дня назад и из-за кого. Все просто, племянник.
Молодой боевик втянул воздух.
Вдруг открылась дверь кабинета, и уединение наполнилось цветочными ароматами и радостными восклицаниями.
- Родной, ты приехал! – теплые объятия дарили нежность и любовь. Вакрок закрыл глаза. Было больно в плече, кровь выступила на рубашке. Он быстро прикрыл рукой рану. Лернавай тоже положил руку на плечо, скрывая от герцогини лишнюю информацию.
- Твой блудный сын скоро вернется к тебе, - хмыкнул дядя.
- Да, матушка. Я сейчас приду, - улыбка коснулась губ боевика. Но не радость в ней была, а смертельная тоска. Безысходность его положения осознавалась им так остро, словно в открытую рану плеснули морской воды, которая разъедала пульсирующую розовую плоть. Делала её мертвой.
Герцогиня кивнула и ушла давать распоряжения о том, чтобы ее сыну был оказан теплый прием.
Запах крови щекотал ноздри. Раймонд Дариан Лернавай провел рукой по плечу, черная перчатка окрасилась кровью.
- Сегодня на ужин мясо оленихи, убитой мною лично на охоте.
Вакрок посмотрел на дядю. Черный мундир оттенял бледное лицо дознавателя в обрамлении темных волос.
- Оленихи?
- Да, олененка я тоже убил. Чтобы не мучился.
Дядя допил вино, остатки жидкости он вылил на рубашку Вакрока. Пронзительный взгляд заглянул в самое сердце молодого эйра. Словно он знал, как мучилось, трепыхалось, как птица в золотой клетке, его раненое сердце, что так привлекало этого ворона, ждущего, когда оно наконец остановится, как застыло однажды и его темное сердце.
- Смени наряд. Никто не должен знать о твоей ошибке…
Говорят, на севере есть мертвое озеро, в котором концентрация соли превышает допустимые нормы, и ничего в той воде не выживает. Полезная соль добывается на том озере, в котором никогда не будет плавать ни одна рыба, ни одного растения не выживет. Много слез. Много воды. Много соли.
Соль земли. Голубая кровь королевства. Много крови.
Примечание. «Соль земли» обычно и употребляется в значении «аристократия» или «элита»: лучшие люди общества, приносящие ему наибольшую пользу, обладатели выдающихся талантов, те, без кого общество обречено на деградацию.
