Фанфик по роману Полины Лашиной "Бальмануг.(Не)Любовница"-28
Пепел
Холодная улыбка, а на губах горечь и пепел погасшего костра, что раньше грел их души, горел в сердцах. Серый снег падал с неба, присыпал пеплом душевные раны. Забыть хотелось, но раны открывались каждый раз, когда он представлял их счастливые лица. Представлял и молчал, сказать нечего. Сам отпустил, упустил, решил, что так будет лучше, за них обоих. Представлял, как она блистает на балах, яркой звездой освещает двор.
До него доходили слухи, что Артам как будто другой человек, серьезный, ответственный, трепетно оберегающий свою молодую жену. Неожиданная помолвка разорвалась наном в высшем свете, окатив слухами, домыслами, но апогеем стала свадьба века талантливой эйры с несколькими дарами из опозоренной семьи преступника и красавца-ловеласа, что бегал за каждой юбкой и смеялся над семейными ценностями и традиционными устоями. Он плевал на все мнения, кроме своего. И очередной оплеухой высшему свету стала эта блестящая свадьба, равная по богатству самому королю.
Вакрок встретил это известие на границе. Сказали "доброжелатели". Сгорела душа, мосты все сожжены. Он не рассчитывал вернуться, так как искал смерть, не хотелось жить. Звал смерть, а она смеялась в лицо, вытаскивала из, казалось бы, безнадежных положений. А может, это не Смерть издевалась, а Любовь, что жила вопреки всему и всем. А он с болью и слезами открывал глаза и не видел ту, что снилась каждую ночь, понимал, что вновь ему мучиться до тех пор, пока не простит себя за то, что предал свою любовь. Предал любимую. Предал себя.
***
- Примите мои поздравления, - слова лавовыми потоками текли из вулкана и застывали серыми камнями.
- Благодарю, эйр Кагматт, в свою очередь, отмечу, что ваш талант боевика достоин восхищения. Я впечатлен… Мало кто смог бы… Никто не смог бы вернуться и выполнить последнюю миссию… - Артам был серьезен. Он не смеялся. В его словах чувствовалось уважение. – Извините, крайнюю миссию. Даже я не смог бы…
Вакрок поклонился, прибитый горечью, сжимаясь будто от ран, что исполосовали его изнутри, мучили каждую ночь.
- Я каждый раз думал, что это последняя миссия.
Артам вдруг положил руку на его плечо и сжал. Необычайно серьезный, счастливый своим тихим счастьем.
- Тебя ждет блестящее будущее. Отец может гордиться таким сыном.
Вакрок усмехнулся, плеснув лавой в открывшуюся рану.
- Несомненно. Благодарю.
А потом медленным шагом покидал дворец, не испытывая желания возвращаться снова, теряя остатки холода, что копил долгими месяцами.
***
Вакрок пил и перечитывал записку, в которой анонимный доброжелатель в очередной раз информировал его, что будет с некой неназванной дамой, если документы попадут не в те руки. От него требовалось просто не видеть ее, не встречаться с ней, не мозолить глаза…
***
Артам сжигал стопку писем, что писал Вакрок Хелен.
- Давно пора было сделать это…
Черный металл переворачивал золу и пепел, уголь тлел, огонь не хотел умирать.
***
Ночью Хелен лежала и смотрела в потолок. Артам прижал ее как драгоценность. Полночи шептал, какая она красивая, сводящая с ума, его единственная, что убьет любого, кто посмеет на нее претендовать… Целовал, но эти нежные поцелуи не разжигали костер, что присыпало пеплом прошлого. Воды океана жизни смывали все, но ракушки разбитых надежд до сих пор ранили, песок ссаднил в невидимых ранах, что, ей казалось, затянулись. Но стоило вновь увидеть его, чтобы воды океана разошлись, а пепел снова стал тлеть глупыми, напрасными надеждами.
«Дура».
- Знаешь, я хотел бы ребенка… Но боюсь тебя потерять… Но ты права, нечего жить прошлым, - Артам тоже не спал. Он словно знал, что мучает ее. Знал, но не говорил, позволяя пережить драму.
- Ребенок… Давай не будем торопиться… - Хелен смотрела в потолок, но видела берег океана, на котором они с Вакроком гуляли, смеялись и были счастливы так, как никогда не будут больше. Это прошлое. Или несостоявшееся будущее? Условное наклонение.
- Я не тороплюсь. Просто пора идти дальше, - Артам взял ее руку в свою. – Твоя идея нашла одобрение в Сенате. Я думаю ввести тебя туда. Пусть эти старые пердуны не готовы к женским идеям, но я добьюсь, чтобы ты смогла напрямую говорить, а не выдавать твои идеи за мои.
Артам смотрел на Хелен любящим взглядом. Кто бы сказал, что в этом коте прячется сердце, способное любить одну.
Хелен не ответила. Меньше всегда ей хотелось говорить о делах. В ее глазах навсегда застыл военный мундир в орденах, блестящий офицер, герой ее романа, что однажды наном пронзил ее сердце, а потом выкачал его энергию, разорвал в клочья душу, так как не вернулся вовремя. Темные глаза прямо и открыто смотрели в ее глаза, переворачивая все внутри. Этот взгляд никогда не оставит ее в покое, будет сниться ночами. Вечный огонь ее души, что никогда не погаснет, только будет питаться ее болью, памятью о том, что было и стало историей их жизни.
***
Ему снилось море. И они вдвоем с Хелен. А еще с ними двое детей играют и бегают по влажному песку. Пена лижет их ступни, ласкает теплом воды. Их счастье в водах океана жизни.
И только чайки печальным криком напоминали, что у счастья нет условного наклонения. И нет пути назад.
***
Очередной прием. Очередной фурор звезды королевского двора. Артам ведет королеву своего сердца к очередному триумфу.
***
- Я скучал… - говорили его глаза, присыпанные пеплом. – Ты моя, ты моя навсегда.
- Была… - вторили ее глаза, горечь плескалась в морских глубинах, словно буря темной ночью разрушила песчаные замки, построенные двумя глупцами и смытые жизненными невзгодами.
Печаль, тоска, разделенная на двоих, как раньше соединяла их любовь, застилала их дорогу жизни пеплом.
Вакрок поднял руку, на ладони вихрился огненный жгут, рисующий то цветок, то птицу, то саму Хелен, то их вдвоем в танце.
- Не надо, - тихо попросила она и отвернулась. – Пожалуйста. Поздно. Уходи…
- Мне некуда идти. Не к кому. Незачем, - он медленно покачал головой.
- Ты не писал мне.
- Я думал о тебе каждый день… Не всегда мог написать. И не знал, что написать. Не хотел мешать… С ним… - резко замолчал и отвернулся.
Хелен почувствовала, что предательские слезы катятся по щекам.
- Моя королева… - Вакрок вдруг встал на колени. – Прости меня.
Он прижался к ее коленям. Она плакала и молча кричала.
А он целовал ее руки, прося прощение и прощаясь, не смея взглянуть в глаза любимой.
«Дураки», - качал головой магистр Дор’оэнес, закрывая собой их разговор от кинжалов взглядов, яда слухов.
***
Кагматт посмотрел на утреннее небо, затянутое пеплом. Резко махнул, начиная атаку.
***
Стройная фигура в утреннем свете темным силуэтом рисуется в проеме окна. Хелен в одной сорочке гладит свой живот. Угольные глаза иногда вспыхивали внутренним огнем, вспоминая руки, что делали то, что она хотела, и так, как она хотела.
