Горячая точка

Короткими перебежками, пригнувшись к земле, возвращаюсь к своим. Они недалеко, через селение и за леском. Бегу мимо обстрелянных домов, придерживаю автомат. Выбитые окна, несколько домов взорваны - привычная картина.
За домом впереди нужно затаиться. После него - просматриваемая со всех сторон площадка. Ее надо пройти с умом и не попасться под пули. А пули обязательно будут. Уроды, стреляют в спину почти всегда.
Пробираюсь вдоль стены. Окна как будто заколочены. Странно, местные покидали дома в спешке. Приглядываюсь, но ничего подозрительного не вижу. Огибаю дом и вжимаюсь в стену. На площадке буду как на ладони. Осматриваю периметр, ищу любое движение, любой отблеск, любой звук. Но - ничего. Тишина. Хорошо затаились или не ждут здесь?
Просчитываю глазами путь. Потом выбираю другой. Оба не нравятся. Но стоять долго нельзя. Рискну.
Отталкиваюсь от стены и бегу. Быстрее, быстрее! Застрекотали выстрелы, снаряды выбивают землю из-под ног, назад! Успеваю, вжимаюсь в дверь дома. Пули впиваются в землю у самых берцев, вжимаюсь сильнее. Деревянная дверь трещит - сухая, старая. Я слишком тяжелый, не выдерживает. Спиной проваливаюсь назад.
Не падаю, делаю кувырок назад и в сторону, краем глаза замечаю перевёрнутый на бок стол - туда. Тело на рефлексах выхватывает ножи из карманов штанов-карго. Для ближнего боя лучше всего. Замираю, оглядываюсь.
Движения нет. Домик маленький. К окнам придвинуты шкафы - потому казались заколоченными. Тяжелая мебель перевёрнута. В беспорядке на первый взгляд, но на деле - закрывает собою от пуль, которые могут пробить стены. Закрывает что-то в центре. Всматриваюсь.
Длинный шкаф лежит на боку. Дальше - широкая скамья. Всё из дерева. Что за ней - не видно.
Что-то важное.
Крадусь. Нельзя поворачиваться к неизвестности спиной.
Пол под ногами поскрипывает. Плевать. Если кто-то там есть, то уже и так меня ждёт.
Пули за стенами смолкли. Тоже ждут.
Огибаю шкаф. Выглядываю из-за скамьи.

Сначала - глаза. Огромные. Болотного цвета. Лицо грязное. Страха на нем нет. Напряжение есть. Длинные тёмные волосы из-под платка. Грязная, местами разодранная одежда. Местная. Не боец.
Сидит под массивным столом. Смотрит.
– Одна?
Мой голос хрипит после долгого молчания. Говорю на ее языке. Знаю его. Заставили выучить перед отправкой сюда. Сейчас это кстати.
Молчит.
– Не причиню вреда.
Не верит. Присаживаюсь на ее уровень. Младше меня по лицу, а по глазам - старше лет на сто.
– Тебе здесь не безопасно.
Фыркает. Уже хорошо.
– Ваши сюда скоро зайдут. Сравняют всё с землей.
Кривится. Что-то шепчет.
– Что?
– Не наши.
В глазах - отвращение. Не ко мне. Голос - низкий.
Хмурюсь. Не местная?
– Наши бы не сравняли. Они бы не допустили...
Замолкает. Опускает глаза. Хочется обнять. Пожалеть. Но не время.
– Из дома есть другой выход?
Поджимает губы.
– Есть, - почти выплёвывает.
– Показывай.
– Там, - мотает головой куда-то за спину. - Иди.
Убираю ножи в карманы. Смотрит внимательно.
– Пошли, - протягиваю руку.
Отталкивает.
– Погибнешь.
– Пусть так.
Чувствую нарастающую злость. Давлю ее. Безрезультатно.
– Надо уходить. До конца дня здесь всё будет уничтожено.
Отворачивается.
– Здесь мой дом, - шепчет. - Я родилась здесь.
Смотрю на неё. Ровно секунду. Принимаю решение.
Хватаю за руки. Заставляю встать.
– Я не пойду! - повышает голос.
– Лучше молчи.
Разворачиваю. Толкаю в спину. Нужно уходить.

Я вывел ее тогда. Или она меня?
Рассказывала потом, что хотела прибить меня на месте за то, что всё решил за неё. Такая она - должна быть послушной по природе, по воспитанию, а на деле - упрямее меня. Но второй выход из дома всё же показала. И до лагеря со мной дошла.
Ясмина.
Назову ее Ясей - получу соленый кофе на завтрак. Всегда только Ясмина. А теперь - особенно, когда родных не осталось. Те уроды, действительно, оказались «не наши».
Мы обложили их, взяли почти всех живыми. Под трибунал отдали. Она радовалась, как ребёнок. Только глаза все равно выдавали. Они всегда ее выдают. Огромные. Болотные. Столетние. Потому что видели слишком много.
Она рассказывает. Иногда.
И я рассказываю. Редко.
Мы оба повидали всякого.

И ни она, ни я не думали, что можем иначе. Что можем обнимать. Что можем согревать. Что это нам доступно. Не только грохот выстрелов, но и любовь.
Что штурмовать можно лаской, что взрыв может быть без снаряда, что горячая точка - не только там, где смерть, но и там, где жизнь. Пульсирует, горит, требует. Зовёт - мягко, нежно. Невозможно противостоять.
Каждый раз - в этом сладком плену. Взрываюсь огнём, сгораю дотла, распадаюсь на атомы.
Сокрушает меня. Уничтожает меня. Создаёт меня.
Это всё - только она.
Моя. Горячая.