II Акт новой книги завершен. Небольшой фрагмент для вас

И да.. Чтобы лучше читалось, музыка....

...

Любили в корчме поговорить и о самом бароне, и о замке. Не всегда лестное, но и не достаточно громко, чтобы услышали стражники, которых, к слову в корчме их не видели с тех пор, как закрылся замок. Говорили, что жителей замка поразила хворь, и все они враз умерли, оттого и замок закрыт. Больше других подробностей сообщали братья Иво и Кифер, чья сестра Кирса в замке прислуживала. Говорили они, что барон — человек без чести, за что боги и покарали его.

Началось все с наступлением холодов, когда барон Эрдмут сильно занемог. Недуг его просто сковал, и когда-то сильный воин не мог самостоятельно встать с постели. Болезнь протекала стремительно, каждый день все больше лишая барона сил. Его начало лихорадить, просто выжимая из него жизнь. Он бредил. Чаще он что-то бормотал нечленораздельное, но иногда в его словах можно было разобрать обращение к кому-то. Будто он видел кого-то постороннего за спинами слуг, обращался к нему, видел кого-то очень знакомого.

Говорили, что у барона не чиста совесть, и на краю смерти ему являлся кто-то, кого он предал. Не смотря на усилия всех знахарей и лекарей округи, включая Гаррета, с ним уже начали прощаться, глядя, что нет улучшений. Никто уже не верил, что барон снова встанет с постели. А однажды, мечась в горячке, он заснул и проспал почти два дня. За это время сердце его стало биться медленнее, жар медленно спал, дыхание стало ровным и едва уловимым.

На третий день для всех неожиданно барон встал. Встал и пошел, как ни в чем ни бывало. Как будто не было этих недель недуга. Да, он был слаб, но здоров. Однако, болезнь его изменила. Когда-то яркий горячий воин стал спокоен и холоден. Его перестали радовать придворные менестрели, он отстранился от супруги и все больше времени проводил в одиночестве.

Слуги стали его бояться. Вернее сказать, стали бояться его по-другому. Если раньше боялись просто неудачно подвернуться барону под его горячую руку и потерять пару зубов, то сейчас боялись холода его взгляда. Он больше не бил и не кричал на слуг, но он будто утратил какой-то огонь, что горел в нем раньше, а его взгляд сейчас пронзал холодом и сковывал страхом того, кто столкнется с ним.

Кроме того, барон начал ходить во сне. Это было очень странно, потому что раньше за ним не замечалось подобного, а своими шаркающими шагами и стонами  в темноте он до чертиков пугал всех обитателей замках. 

Впрочем, к странностям барона все привыкли, и решили, что лучше уж так, чем его излишняя горячность. И только Гаррет считал, что барон не выздоровел, просто его недуг принял теперь другую форму. И скорее всего оказался прав, потому что вскоре захворала и баронесса Урсула, вот только в ее случае лихорадки и жара не было. Медленно, день за днем она начала слабеть. Все меньше притрагивалась к пище, все больше бледнела и холодела. Как и с бароном, лекари ничем не смогли ей помочь. Все их снадобья, ритуалы и заговоры, все сделанные ими обереги — все оказалось без толку. Сам же барон дни напролет проводил у постели жены. Он был холоден, но был с ней. Он держал ее за руку, когда она испустила дух, не дожив всего день до таяния снега.

Барон повелел объявить три дня траура, а сам заперся в своих покоях, и все эти дни он не выходил оттуда. Над замком сгустился мрак, будто чья-то зловещая рука накрыла его каменные стены похоронным саваном из паутины и плесени. Пока барон предавался унынию, слуги готовили похороны. Пышная была церемония, траурными песнопениями и плакальщицами. Гроб с госпожой, омытой ароматными маслами и завернутой в саван носили принесли в призамковую деревню, чтобы у всего окрестного люда была возможность с госпожой проститься и пожелать ей доброго пути в Царство Усопших. Пришли многие, даже из отдаленных деревень.

Госпожа Урсула была при жизни очень добра и любила детей, хоть и успела подарить барону лишь одного сына семь лет назад. Когда по какому-либо делу она выходила из замка со своей пышной свитой, она ни разу не прошла мимо, видя чью-то беду. Где-то увидит, как старик пашет землю на еле живой тощей кляче, повелит подарить ему новую лошадь. Увидит, что у кого-то из селян прохудилась крыша — повелит бароновым слугам ее наладить. И каждый ее день рождения, сколько она жила в замке, слуги барона дарили от ее имени детям сладости. Простой люд ее очень любил, и, прощаясь, плакали все от мало до велика. Кто-то даже вставал на колени, моля богов принять ее в свою обитель и усадить на своем пиру рядом с другими благочестивыми усопшими. 

К закату, когда в жертву богам закололи двадцать быков и сожгли их тела на большом костре, тело баронессы отнесли во двор замка, в семейную усыпальницу барона. Барон повелел ее построить под небольшим храмом бога Дезиса, покровительствовавшего искусным воинам и ремесленникам. Войны в постойнных сражениях, в шаге от смерти, сделали барона Эрдмута очень набожным человеком, он чтил богов и соблюдал положенные благочестивому мужу ритуалы. Злые языки говорили, что все потому же — не чиста его совесть, и он боится, что за его душой явится нечистая сила и заберет в свое царство мрака. И никакого богатства не хватит от нее откупиться.

В тот день, когда тело баронессы поместили каменный саркофаг, на постаменте рядом с будущим саркофагом его мужа, по всей деревне завыли собаки. Выли яростно, не щадя своих песьих глоток. В тот весенний день на реке треснул лед, и вода, освободившись от оков, возобновила свой ход.

А барона совсем перестали узнавать его придворные. Весной, как бывало, он не стал идти в набег на соседей. Перестал интересоваться доходами с переправы и собранными податями. Забросил тренировки с оружием, охладел к пирам и поединкам. Большую часть дня он проводил теперь в усыпальнице баронессы, молча и в одиночестве.

Служба в его замке стала невыносимой. Ночные прогулки барона по замку во сне еще можно было терпеть. Очень страшно, но привыкают и не к такому. Хуже было повстречать барона днем при свете солнца, если он покидал склеп. Выглядел он просто как оживший покойник. Сильно похудевший из-за почти полного отказа от пищи, с вечно усталым видом и безразличным пустым взглядом.

Замок окутал дух уныния, витавший всюду. Не смотря на то, что пришла весна, и природа вокруг оживала, во дворе все еще лежал снег, а в помещениях сохранялся холод, и их приходилось отапливать. Слуги и воины, чувствовали упадок сил, что вполне обычное явление после холодной зимы, и даже рыцари барона пребывали в праздности. Когда воины остаются предоставленными самим себе, без командира, поддерживающего дисциплину, обычно их тянет искать себе приключений и чудить. Управляющему и слугам в такой ситуации обычно приходилось придумывать, как урезонивать их и уменьшать ущерб от проказ, но рыцари, как и все, были вялы.. Ни поединков, ни дебошей, ни попоек. Стены замка давили на его обитателей, выжимая из них жизненные силы и всякое желание.

А потом пропал Хлодвиг — сын и наследник барона. Просто однажды утром его не нашли в его покоях. Месяц его искали по всему замку, в окрестных деревнях, в лесах, вдоль реки, во всех крестьянских домах, в амбарах, на мельнице — всюду, где только можно. Усложнилась ситуация тем, что гончие барона испуганно взвизгивали, нюхая вещи ребенка, и отказывались брать след.

Поиски шли, а барон был безразличен, продолжая до самой ночи пребывать в склепе. Даже еду и питье ему приносили теперь туда. К лету из замка начали бежать слуги, воины, а затем и рыцари — настолько невыносимы стали жизнь и служба там. Так было, пока на окраине деревни темной дождливой ночью не появился всадник верхом на коне-работяге. Молодой человек был совсем без сил и скорее лежал на спине коня, обхватив его шею поясом, который сам же привязал к своим запястьям. Очевидно, он боялся потерять сознание и свалиться, поэтому придумал для себя такое несложное крепление. Даже если он сорвется, конь продолжит его тащить за собой.

Конь рысью, боясь раскатов грома и завываний ветра, мчал вдоль домов, утопая в потоках воды, превративших дорогу и землю вокруг в сплошное болотистое грязевое месиво. Он громко ржал и фыркал, будто зовя на помощь людей, среди которых он жил раньше, и на которых надеялся сейчас. Мужчины вышли из домов посмотреть, что творится, и не убежал ли у кого конь, а когда заметили седовласого юношу на его спине, отправились на помощь.

Раненного, всего в крови, едва дышащего, седоволосого юношу отнесли к Гаррету, где через неделю или около того гость пришел в себя. Естественно, Вельден узнал в этой истории себя и знал, что было дальше. А вот чего он не знал, это того, что в ту ночь, когда его его осматривал Гаррет в своем доме самый высокий шпиль донжона замка ударила молния. Раздался ужасающий звериный крик, заглушивший грохот молний.

Некоторым селянам казалось, что в ту ночь сквозь раскаты грома и рычание зверя они слышат и крики людей. Крики ужаса и мольбы о помощи слышались из замка несколько часов, а затем вместе с грозой все стихло. Двери замка больше не открывались.

На следующий день в замок попытались войти дежурившие на переправе дозорные. Ворота не открылись, а на стуки и зов воинов никто не отзывался. Тогда они смастерили осадную лестницу и влезли на стену. Больше их не видели.

Селяне все это время жили сами по себе, но время шло, и разговоры о том, чтобы проникнуть в замок поднимались чаще. Для кого-то, как Джоги это было приключением с возможностью прославиться, Берхард тоже порывался пойти, как и друг, в поисках славы, но не ради приключений, а чтобы спасти барона и пойти на службу в замок, стать рыцарем. Иво и Кифер надеялись отыскать там живой свою сестру. Корчмарь Хартвин тоже вызвался, чтобы составить компанию своим лучшим посетителям. Конечно, он не говорил об этом открыто, но всем был очевиден его подлинный интерес — он надеялся, что барон с его рыцарями друг друга перерезали или умерли от болезни в муках, а он теперь сможет наложить лапу на его сокровища. Или хотя бы их часть.

Так или иначе, смельчаков набралось уже пять. Теперь Джоги и братья Кирсы принялись уговаривать Гаррета отправиться с ними. Зная о хвори, которая поразила барона и убила его жену, друзья рассудили, что хорошо бы с ними был такой умелый целитель, как Гаррет. Кроме того, все они помнили о зверином рыке и криках из замка, которые, как они надеялись, им мерещились. Но если нет, воин с силой и размерами Гаррета был бы очень полезен в отряде. Уж если не умением, то силой и натиском могучий великан сокрушит любого врага.

Но целитель наотрез отказывался, не поддаваясь ни на какие уговоры. Больше того, он и другим не велел приближаться к замку, чувствуя опасность, исходящую от этого места..

— Нечистое это место, мерзкое! Одумайтесь, неразумные! Сгинете там, и никто не поможет! — Гаррет гневно стукнул кулаком по столу.

— Я пойду с вами, — неожиданно для всех на местном языке, с небольшим акцентом человека, который много лет прожил в Империи, вмешался Вельден.