Интервью с Марией Токаревой книга “Один на один. Бессонница”

— Доброго читательского, дорогие друзья. С вами Алла Чумаченко, и у нас в гостях автор Мария Токарева с книгой “Один на один. Бессонница”. В жанре заявлено городское фэнтези, но также ваша книга является и Young adult. Почему выбрали этот жанр для своей книги?
— Я пишу в разных жанрах. Всегда любила приключения, ужастики, но высокорейтинговые зачастую отпугивают аудиторию своей жестокостью. Янг-эдалт ничем меня не ограничивает, только рейтингом и возрастом героев. А так у меня просто разные герои. Если кто-то юный и находится в начале жизненного пути, то у него свои проблемы. У героев постарше, например, кризис среднего возраста может быть. Как сюжет складывается, такой жанр потом и возникает, честно говоря.

— Не секрет что книга про вампиров, и интересно, почему выбор пал на них, а не на оборотней. И верите ли в потустороннее?
— Если бы я верила во что-то потустороннее, то я бы вряд ли писала о вампирах, асурах, оборотнях и прочих таких созданиях. Я не сугубо материалист, не назову себя сильно религиозным человеком, но верю в загробную жизнь. Совершенно точно не верю в разных монстров, призраков, сглазы и прочие такие вещи, в приметы тоже почти не верю. Полушутя верю, что через творчество иногда предсказываю будущее, есть какая-то доля предчувствия. Но иногда это просто совпадения и теория вероятности. В этом плане мифические существа и некие сущности – это для меня больше символ чего-то, отражение каких-то моральных качеств персонажа.

— Сложилось ощущение, что вампиры выступают как положительные персонажи, а охотники отрицательные, почему?
— Потому что в большей части работ все наоборот. Помню, что в нескольких книгах меня поразила легкость, с которой герои убивают обращенных бывших друзей. Ну вот вроде… ребята, вы же недавно вместе сражались. Почему бы не попробовать как-то поговорить сначала? Может, этот обращенный не стал неразумным монстром? В этом плане в «Ведьмаке» Сапковского хорошо показано, что Геральт, в целом, не вырубает монстров только потому что «ты не человек». Люблю этого персонажа, да.
Не люблю работы про вампиров и охотников, где есть черное и белое, люди и нелюди, то есть монстры. Вот вроде все очень четко и красиво, но мы же знаем, как часто бывает «серая» мораль, когда не совсем понятно, кто поступал правильно. В случае монстров у меня к половине произведений вопрос, кто здесь еще настоящий монстр.
Например, у меня в «Бессоннице» был обычный мальчишка, с ним случилось несчастье, он постепенно обращается. Но его априори объявляют монстром, который подлежит уничтожению. В классической вампирской истории, так скажем, подача была бы глазами только охотников. Но ведь все не так однозначно.
Вообще у меня в авторском мире хватает совершенно разных существ. И охотники на монстров не являются злом, просто у них работа с «серой моралью» изначально. Как вообще понять, когда гуманно убивать человека? В другой работе, «Град разбитых надежд», охотникам на монстров в другом мире и вовсе пришлось в конце совершить совершенно невозможный выбор.
Думаю, да, мне нравится ставить героев в ситуации «невозможного выбора», когда нет эпических канонов фэнтези с четким делением на добро и зло, а есть именно составляющая ужасов, когда моральная сторона вопроса остается на стороне читателя, оценка событий.

— Серьезно подошли к делу с вампирами. А что до локаций, как выбирали их?
— В Москве? Или саму Москву как локацию? В Москве у меня есть четкая логика и понимание, где находятся деловые центры, где какие-то достопримечательности, а где обычные спальные районы. Вернее, это просто мой родной город, в котором я живу. С детства у меня были какие-то «воображаемые друзья», в которых я не верила как в что-то материальное, но любила в играх. Так и говорила: «о, а вот на том дереве вот такой персонаж сейчас сидит» (как будто). Потом это переросло в желание написать городское фэнтези, в принципе, об обычных людях, но при этом с некой дополнительной реальностью. Сейчас многие книги я пишу вообще в других мирах, и они все так или иначе связаны отсылками друг на друга. Так что выбор локации зачастую случаен, иногда мне что-то снится, иногда просто приходит идея.

— Персонажи также снятся полностью сформированными или это собирательные образы? Например, был ли прототип у Вии и Жени?
— Я редко беру кого-то в качестве прототипов. Не называю героев именами своих родственников и знакомых.
У Вии не было прототипов, вообще. У Жени… собирательный образ из автора, моих друзей и одноклассников. Подросток 2010 года, который сейчас уже, в общем, вырос. Но это была, так скажем, наша эпоха с разными субкультурами, со своими представлениями, которые уже немного отличаются от трендов современных подростков 2020. Но общие проблемы остались: одиночество, выбор профессии, конфликты с родителями.

— Ещё один персонаж вызвал интерес - Сумеречный Эльф. Показалось, что это вы говорите через него?
— Здесь 50 на 50. Сумеречный Эльф – это отдельный персонаж со своей историей. В истории с Женей, пожалуй, Сумеречный Эльф и автор почти не совпадают. Но да, он именно так и действует: указывает путь, который герой сам должен пройти. Частичка автора есть в каждом моем персонаже.

— Вы говорили о снах, а верите ли вы в реальность снов?
— Нет. Во снах мне часто являются сюжеты. Но я не верю ни в вещие сны, ни в какие-то предзнаменования через сны. При этом в моих работах сны играют важную роль. Но опять-таки: если бы я верила в реальность снов, я бы боялась писать ужастики.

— Но всё же они отчасти реальны, раз вы пишете книги и история живет дальше. Основная проблема книги - взросление или понятия добра и зла?
— Думаю, что это две основные проблемы, не делю, какая из них самая главная. Насчет добра и зла все-таки сложно, потому что я не даю четких определений добра и зла. Есть аморальные поступки, есть жестокие люди, но называть, скажем, вампира злом, потому что он вампир – это уже спорный момент. В этом плане я пытаюсь доказать, что важны поступки, а не то, кем человек родился, как выглядит и какие у него особенности. Думаю, в «Бессоннице» более важная тема все-таки взросление. Герой вырастает и приобретает свои представления о добре и зле.

— И последнее, вопрос к вам. Что бы вы посоветовали себе на ранних стадиях творчества?
— Не "сложнить" и слушать ритм текста. Да, я росла на классике и в начале творческого пути любила очень сложные обороты. Чуть позже, лет в двадцать, я наводняла тексты очень большим количеством философских отсылок, которые были понятны только мне-социологу после прочтения определенных книг. В общем, надо быть проще. Сейчас мне интереснее следить за сюжетом и героями, а не искать глубинный-потаенный смысл в каждой фразе.
Вообще вопрос очень в тему, так как сама работа «Бессонница» была написана в 2010 году от руки моим кривеньким почерком. И потом в 2020 я набралась смелости вытащить из ящика и набрать наконец-то. Тем более, на Литмаркете оказался подходящий конкурс. Вот уж не ожидала, что там получу первое место. Но это был повод достать очень давний проект, который все равно на протяжении всех этих лет был со мной где-то в глубине души.
— Уже не первый раз слышу, что писатели "сложнят", это, видимо, мы так стараемся походить на тех классиков, которыми были взращены в школьные годы. Но вы правы, сейчас время другое и восприятие другое. Спасибо, Мария за интересную беседу. Книгу “Один на один. Бессонница” можно читать по ссылке ниже, как и послушать пятиминутку от Зои Ласкиной.

Пятиминутка на книгу “Один на один. Бессонница”

https://litmarket.ru/books/gorodskoe-fentezi-odin-na-odin-bessonnica-marii-tokarevoy 

Читать электронную книгу: https://litmarket.ru/books/odin-na-odin-bessonnica