Лес.

Давайте договоримся, я не претендую, просто иногда хочется выразить себя через слово. И когда-то я выразила через слово, свое видение детей из дома, в котором... Выразила как умела, и как обычно - не до конца, потому что до конца - это знаете писатели могут сделать, а фотографам сложнее))) Но не пропадать же добру, решила я сегодня, и поэтому бахну сюда свой отрывок) Он такой, не маленький будет, вы уж извините. Ну и за витиеватость слога тоже)

Лес на самом деле был очень светлым, но даже в нем были темные, пугающие путников места. Чаще всего эти места были непроходимы, их обходили стороной, про них рассказывали страшные истории, еще больше пугающие и самих рассказчиков, и их слушателей, забывающих о том, что совсем недавно они там ходили и ничего подобного не видели. Страшные байки разносились как ветром и люди стали забывать, что Лес на самом деле светлый и только несколько мест в нем темны и непроходимы. Хотя и это не совсем верно, непроходимы они не для всех. Были люди, которые легко преодолевали темноту и путаницу из веток и корней. Никто не считал, сколько таких людей существует и поэтому казалось, что их единицы, хотя на самом деле, если у тебя была цель, спокойствие в душе и знание, что Лес светел, ты мог пройти этот темный участок и даже не понять, что попал в него. Лес оберегал тех, кто входил в него. И прятал от многих свои темные участки, но были те, кто входил туда без спроса и освещал их или те, кто стремился туда, попадал и не мог выйти обратно, пока Лес просто не выплевывал его из себя. Он любил первых и не любил вторых.
И Лес совершенно не знал как относиться к Охотнику, который крайне редко охотился, который не стремясь в его темноту попадал туда, но не освещал ее и при этом никогда не плутал там.
Охотник стал приводить в Лес друга. И Лес замирал, когда видел его. Он был красивый. Он улыбался, и Лес смущенно начинал расцветать. А еще Лес подкрадывался и подслушивал разговоры Охотника и его друга. Они говорили не много, но очень ёмко, а друг Охотника еще и красиво. Он плел паутину из слов и голосом пел как лучшие птицы. Лес оберегал друга Охотника, хоть тот и не нуждался в этом. Друг приходил не часто и Лес всегда с нетерпением его ждал. Однажды он услышал, как про это другу сказал Охотник и зардел моментально. Два человека заметили это и только добро и приветливо улыбнулись Лесу, а уходя,  друг сказал, что он польщен и нежно погладил кору какого-то дерева. Лес понимал, что это нежное движение предназначалось ему только взять его он не смог, только по отголоску дерева понял, как это было прекрасно. И Лес зашумел!

Он неделю был как пьяный. Раскачивал верхушки деревьев, скручивал тропы и дороги, менял всего себя и кружил в водовороте путников. Если бы не Охотник, не выбраться было им из него. Он был таким, пока снова не пришел Друг, удивленный и взволнованный и Лес замер вслушиваясь в его слова.
- что происходит?
- могу только предположить, что это любовь. - усталый Охотник присел на тропу и снизу вверх взглянул на Друга.
- как трогательно, - прошептал Друг и присел рядом с Охотником и тут же понял, что Лес услужливо подстелил под ним дорожку из мягкого мха. - Спасибо - произнес он, глядя на ближайшее дерево.
- он не в деревьях. То есть он в них есть, но говорить надо не с деревьями, - Охотник хотел еще что-то сказать о Лесе, но взглянул на Друга, увидел ожидание с непониманием и продолжил совсем не то о чем думал говорить - говори лучше вверх, я потом тебе постараюсь все объяснить. Просто он умотал меня. Это как надышаться паров, вроде не пил, а пьяный. И главное есть дикое желание тебя зацеловать.
Друг улыбнулся и обнял Охотника за плечи.
- за чем же дело стало?
- за тем, что это Он хочет тебя целовать, а я просто всю неделю под его дурманом.
- он чувствует через тебя?
- я не уверен. Возможно немного. Как от деревьев. - Охотник когда говорил не смотрел на  Друга, он смотрел в пространство, пытаясь уловить ответ на вопрос.
- он здесь?
- он всегда здесь, когда ты рядом.
Дерево рядом с ними вспыхнуло кроваво-красной листвой.
Друг рассмеялся, красиво добро, он смехом наконец-то обратился к самому Лесу, говоря, что видит его. И Лес зацвел!
- ты нас с ума сводишь, - глухо прошептал Охотник.
Друг посмотрел на него и Лес увидел, как он испугался.
- ты совсем бледный, а ну-ка идем со мной.
Лес тоже испугался. Он не хотел чтобы Охотнику было плохо, просто он долго был с ним и Лес так доверял ему что когда он цвел, краснел и шумел все это открыто передавалась и Охотнику. Но Охотник не дерево, он не мог реагировать, как они, и, поэтому, от дурмана его словно выбивало из реальности и вся суть хотела измениться. И если бы Охотник не был тем, кем он был, то уже давно стал бы деревом, возможно, единственным цветущем в темных уголках Леса.
Друг донес Охотника до его дома и уложил в суровую постель, которую себе организовал Охотник из большой скамьи с кучей меха вместо матрасов, простыней и одеял.
- ты очень красивый и добрый, - в полусознательном состоянии произнес Охотник.
Друг хмыкнул:
- я-то да. Я такой. - он нежно коснулся лба Охотника ладонью, он никогда даже представить себе не мог Охотника таким. Конечно, он не раз заявлял, что Друг красив, но это всегда было фактом, о котором конкретно Друг должен был помнить. И вот чтобы сейчас в бессознательном состоянии говорить ему эти нежные слова, а в голосе Охотника была нежность, он представить не мог, скорее он себя таким представил бы, чем эту глыбу из фактов. - Тебя ужасно лихорадит, друг мой.
Друг погладил Охотника по голове и Лес тихо зашелестел от пришедшей к нему ласки. Да, ласка предназначалась Охотнику, но ее было так много, что и Лес ее смог ухватить для себя.
- из твоих уст плетется паутина - выдал очередной комплимент Охотник.
- что прости? - Друг чуть склонился, чтобы лучше слышать слова. Он очень переживал за Охотника, но при этом его прекрасный бред его смешил. Для Друга его собственная красота была слишком яркой, нельзя было ее отрицать, невозможно было скромно сказать: "ну, что вы, вы мне льстите". Она была как огромный красный круг на белом фоне. Ее нельзя было не заметить. Ее было очень много. Скрывать ее было нелепо, даже если прятать все тело и лицо под грудой одежды и маски, он был как воплощение красоты в походке, в голосе, в движениях. Все что он мог делать, это просто не расплёскивать себя повсюду. Только с Охотником он мог не сдерживать сам себя, он мог растечься своей красотой, поглощая, и Охотник не падал ниц. Он, конечно же, кружил ему голову, но при этом Охотник оставался собой, мог говорить, мог рассуждать и мог смотреть на него не пытаясь кинуться и повалить в сладострастном порыве. Друг видел, как от него пьянел Охотник и совершенно не понимал, как Охотник умудряется в этом состоянии оставаться спокойным и размеренным. Вот даже сейчас слабый и одурманенный, он был в сотни раз спокойнее тех, кого он обычно встречал в своей жизни. Охотник лишь говорил, а не пытался взять. Для Друга именно охотник был правильно красив. Он был красив без переизбытка. Его красота была холодной, каменной, немного тяжелой. Он был как оживший каменный воин, с доблестью и честью на всем лице иначе и не скажешь. Правильный во всем, как любая скульптура, изображающая воина, чтобы стремиться ей и подражать.
- ты плетешь слова как паутину. Я слышу ее. - Пояснил свой комплимент Охотник.
- это приятнее, чем все время слышать, что твой голос похож на серебро. Ладно, я сделаю чай.
- нет, - Охотник ухватил Друга за одежду, - не уходи.
- я не уйду,  я просто сделаю чай. - Друг подумал и сказал в окно - я не уйду.
Охотник отпустил его.
Дом Охотника был самым уютным для Друга. Ему нравилась простота и аскетичность этого жилища. Ничего лишнего, только нужное и необходимое. Кровать-лавка, очаг посередине комнаты с разбросанными рядом шкурами, чтобы было удобно сидеть. Одна стена с крюками, где была развешана кухонная утварь и иногда там же висели травы, о которых изредка просил его Друг. Некоторые нужны были, чтобы просто попить чаю, некоторые чтобы лечить людей. Самым роскошным местом в доме была комната с ванной. Вот смотришь на Охотника и совершенно уверен, что человек дождевой водой под дождем раз в год моется, а он вон какой барин, любит в ванной понежиться. Хотя Друг не мог вспомнить ни момента, когда Охотник хоть раз оказывался в ней. Сама ванна была старой, жестяной и накрытой белой простыней, то ли чтобы не обжигать, то ли что бы чище смотреться. Друга вообще забавлял такой предмет в доме Охотника как простыня.

Чайник вскипел довольно быстро. Но Охотник уже забылся в лихорадочном сне. Друг убедился, что он дышит, аккуратно не касаясь тела, накрыл шкурой изображающей одеяло и вышел с кружкой на крыльцо.
- давай с тобой наконец-то знакомиться - отпивая глоток, произнес он в светлое пространство и совершенно пьяняще улыбнулся пьяному Лесу.
Лес цвел. Он был светел и бел от цветов на ветвях своих деревьев и не важно, какими они были в самом начале, сейчас эти деревья стали цветущими.
- невероятная красота - с восторгом оценил Друг то, что его окружало и белизна лепестков стала сразу розовой.
- прекрати смущаться! Быть красивым - это нормально! - произнес он лесу слова, которые ему когда-то сказал Охотник.
Лес зашелестел в ответ, словно засмеялся.
- когда он мне рассказывает о тебе, то светится. Я даже в начале завидовал тебе, что ты его таким видишь все время, а я только в моменты, когда мы с ним говорим о тебе.
Ближнее к Другу дерево осыпалось лепестками, стелясь у ног Друга.
- о, не переживай. Я уже давно сменил зависть на радость. Зачем тратить себя на зависть, если можно радоваться, что он наконец-то стал светиться. Ты ему очень нравишься. Он как отражение себя в тебе нашел.
И Друг замолчал, видно было, что еще что-то хотел сказать, но то ли не решался, то ли думал, как лучше это сделать.
Лесу и этого было достаточно, он наслаждался, глядя на Друга, ему нравилась и паутина, что слетала с его губ и то, что вся она была подарена ему. Лес стал богаче и ярче. И сам того не замечая Лес наслаждался Другом упоительно, но цельно. Он рассмотрел его со всех сторон, прикоснулся к нему ветром и не увидел отторжения себя. Друг принимал его. Позволял касаться волос, рук, щек, губ. Хотя когда Лес коснулся его губ, Друг чуть криво улыбнулся, словно подсмеивался над этими детскими манипуляциями над собой, но не отдернулся, не скривился. И Лес начал успокаиваться. Он осознал, что Друг действительно не уйдет, что он уже от Него никуда не уйдет даже, если будет уходить на 1000 километров. И что Лес тоже уже не уйдет от Друга. Друг не был как Охотник, но он позволил Лесу быть в себе. И в этот момент они оба словно захмелели. Один от ослепительной живой красоты, другой от живой не скрытой чистой жизни. И в этом пьяном хмельном угаре они просидели долго рядом друг с другом, пока из дверного проема чуть не вывалился Охотник.
- сексом занимаетесь? - хрипло спросил он в никуда и глядя в замутневшие глаза Друга добавил - будь другом натаскай воды.
И провалился в темноту дверного проема. Несколько секунд Друг приходил в себя. Лес тоже. И оба точно не могли сказать, что их потрясло больше, полученная красота или неожиданность появления Охотника.
Друг нашел Охотника в ванной. Было уже темно и найти его по самой светлой комнате было довольно легко.
Полку со свечами Друг никогда не замечал. И представить, что у Охотника есть свечи ему было довольно трудно, хотя он не раз видел, как тот их зажигал в своем прошлом доме. Чадящие факелы лучше подходили этому воину. Хотя сейчас воин был как сломанная кукла. Все еще бледный, с закрытыми глазами, покрытый потом, он лежал в пустой ванне. И что больше всего испугало Друга это его совершенная бледность. Бледнеть можно по-разному, Охотник побледнел, как человек, у которого вот-вот душа отойдет в другие миры. И если бы он не раскрыл глаза и слабо не улыбнулся, Друг не мог бы ручаться, что не заголосил бы как причитающиеся на похоронах.
- она холодная - предупредил он этот полуживой труп.
- лей!
Друг пожал плечами:
- если что, то там чайник горячий есть.
Он лил воду осторожно в ноги Охотнику, чтобы не сразу погрузить его в холодную родниковую воду.
- действительно холодная. Неси чайник.
Друг грустно рассмеялся на слова Охотника присел рядом с ним и нежно погладил по сбившимся в кучу волосам.
- давай я все сделаю правильно, просто доверься мне.
- уже давно, уже очень давно - слабо сказал Охотник.
Друг открыл окно и выставил ведро. Лес послушно и с желанием тут же отозвался на этот призыв, раскрыв горячий источник.
- я знаю, ты говорил, что Лесом нельзя пользоваться в свою угоду, надо принимать его и слушать. Но он не против помогать. Просто иногда надо просить.
Охотник рассмеялся:
- ты не замечал, что такое происходит именно с тобой?
Друг задумался, наполняя ванну:
- я был полностью уверен, что это происходит чаще всего с тобой. Подвинься.
- куда ты?
- к тебе. Я обещал все сделать правильно. А правильно, если я буду рядом. Я знаю о чем говорю, знахарь как никак тут я, а не ты. - Ветер в открытое окно принес запах каких-то трав - спасибо, - сказал Лесу на это Друг, - именно то, что надо. – И, поймав очень многозначительный взгляд Охотника, добавил, - да, мы теперь друзья. Он... Он необыкновенный! И мы... Знаешь, это как второе сердце в груди, что-то совершенно невероятное!
И Лес так же пьяняще зашелестел в ответ.
- вы меня оба убьете своей красотой. - прохрипел Охотник на которого новой волной хлынула вся красота Друга и вся бесконечность Леса.
Друг лишь рассмеялся, раздеваясь и сдвигая глыбу, чтобы устроиться за его спиной. Потом аккуратно уложил его голову на свое плечо и прошептал:
- отдыхай, мы постараемся больше сегодня так не делать.
Друг осторожно намыливал тело Охотника. Хотя эта была даже не осторожность, а исследование. Он помнил всего тройку раз, когда видел Охотника обнаженным. Первый раз был как дурман, в поселении до сих пор об этом говорили, это уже чуть ли не легендой стало. И возможно это был единственный раз, когда никто не говорил о нем. Охотник пришел на весенние игры из какой-то маленькой деревни у дальних гор. Там редко кто бывал и редко кто оттуда приходил. Охотник пришел, потому что был молод и любопытен. До игр он жил где-то далеко на окраине и его никто не видел, только старая прачка, ходившая в те края за работой, науськивала свою дочь на то, что будет парень и его надо брать и перестать уже себе голову морочить этим знахарем. Дочь смеялась над матерью, тогда никто и подумать не мог, что есть кто-то не менее яркий, чем Друг.
На весенних играх все начиналось с разбивания льда на реке, а потом уже забеги, препятствия. Друг никогда не участвовал во всем этом, потому что слишком хорошо знал, чем эти игры для некоторых кончаются. Загонять себя в возможную пневмонию он не хотел.
Участники собирались за излучиной реки, и из поселения их не было видно, и оттуда они входили в реку, разбивая лед руками и телами, и должны были доплыть до символических ворот из мира зимы или мертвых, до мира весны, тепла или живых.
Старт был дан, зрители увидели влетевших голубей и проводили их взглядом от невидимого места старта до ворот, на которые они сели с воркованьем, в принципе больше смотреть было не на что и Друг не оторвал бы взгляда от птиц усаживающихся поудобнее на дуге ворот, если бы кто-то не крикнул:
- смотрите!
И то, что он увидел, было совершенно невероятно. Человек плыл посередине реки. Плыл, разбивая лед руками. Невероятным в этой ситуации было все. И что он появился так быстро, и то, что он был на самой середине, никто никогда не плавал там, все старались держаться ближе к берегу, потому что это было легче, даже в самую теплую весну не было смельчаков, кто бы решился так поступить. И то, что он действительно плыл. Вскидывал свои руки как крылья, бил лед перед собой и плыл не останавливаясь.
В начале, все шумели, кричали, что-то спрашивали, а потом просто замерли и замолчали, наблюдая за приближением Бога. Иногда Друг задумывался, а понимал ли тогда Охотник, что именно в этот момент он уже стал легендой и богом из легенд? Понимал ли он вообще, каким его воспринимают люди, видевшие этот заплыв?
Друг помнил каждую деталь того дня. Помнил как Охотник вышел на берег и именно тогда он увидел его улыбку, озарившую, казалось бы все, вокруг. Увидел он конечно, больше, Чем улыбку, но просто никто и никогда доплыв до ворот не улыбался, особенно странно это было увидеть от человека больше чем по локоть в крови, а этот улыбнулся, словно это он весну из того мира принес. Засиял солнцем на людей, схватил полотенце обтереться и побежал дальше. Но всё же его появление до сих пор в воспоминаниях Друга было как медленно проигрываемая запись. Вот он убирает волосы с лица, вот ослепительно сверкнули кристальной серостью его глаза, улыбка, поворот плечей, словно крылья расправил, мускулистые руки со стекающей кровью из ран, причиненных льдом, словно каменная стена грудная клетка. Вот он выпрямился весь и не увидеть, что он полностью обнажен уже нельзя. Никогда, ни до ни после, больше никто не лез в ледяную воду без портков, а это словно и не знал, что можно иначе. И главное его член выглядел так, будто он из теплой ванны вышел, а не только что из холодных вод реки вынырнул, даже не поджалось ничего! "Да из чего ты парень сделан" - мелькнула тогда мысль у Друга, но быстро ушла, потому что гора мускулов стала двигаться, словно демонстрируя сильные ноги, а когда он убегал на полосу препятствий - и отличные ягодицы.
Друг пришел в себя только когда понял, что остался почти единственным человеком, кто не кинулся следом за Охотником на остальную полосу препятствий смотреть, как он будет прыгать, бегать и ползать ее преодолевая. Он с удивлением тогда думал, что не имеет никого смысла продолжать эти игры, потому что победитель уже ясен, и главное он был ясен сразу всем участником именно в тот момент, когда он скинул с себя всю одежду и доплыл до середины реки. Как можно было продолжать с ним соперничество? Если бы он видел это, то честно просто пошел бы домой досыпать. Как можно вообще соревноваться с Богом? Как можно даже мысль допустить, что ты хоть как-то до него дотянешься?
О, этот прекрасный образ Бога с кровавыми руками, со стекающей по телу водой и льдинками, как часто он после грезился девушкам в мечтах и снах? Да и не только девушкам...
Лес как-то сладостно зашумел за окном, Охотник болезненно застонал, вжимаясь в Друга. И Друг как можно быстрее спрятал в себя сексуальную картинку первого появления Охотника. Лес тоже замер.
Друг осторожно начал смывать мыло с тела Охотника, усмехнулся своим мыслям при воспоминании о второй встрече с обнаженным Охотником. В таком виде он предстал перед ним зимой, через долгое время после его появления в поселении.. Он вернулся из каких-то неведомых земель, и глава поселения сразу разрешил ему идти в растопленную баню. Друг как раз шел к нему, когда тот выскочил из дверей на снег и подставил лицо снежинкам. От него шел пар, он снова был как Бог, только уже среди облаков, и снова солнечно улыбнулся, когда увидел Друга.
Охотник не стеснялся своего обнаженного тела, просто он его не демонстрировал, хотя было что показать. Он даже рубашку лишний раз не снимал. Так что когда он строил свой дом в лесу, это было и горем и праздником одновременно. Горем, потому что такой жених пропадал в черти куда, а праздником, что он был полуголый, и тело его, блестящее от пота, просто разило животным сексом, когда такое еще увидишь? Но, пожалуй, только Друг и дочь главы знают, что может быть прекраснее. Это тот момент, когда он просит дать ему пить и пьет жадно, самозабвенно, проливая на себя воду, выливая на себя остатки, и штанины его прилипают к телу и становятся второй кожей. Вот попроси он тогда эту девицу ему отсосать, она бы это тут же сделала, не заботясь ни о чём и, главное, даже не сожалея об этом в будущем.
Вот интересная деталь в Охотнике, когда он одет, он воин, истинный прекрасный воин. Но стоит ему раздеться и он становится богом!
- ты думаешь обо мне? - Вдруг спросил Охотник, чуть повернув голову к Другу.
- дааа, - немного натянуто от неожиданности произнес Друг.
Охотник хмыкнул.
- просто очень странно сидеть обнаженным в ванне, закрывать глаза и видеть себя опять же обнаженным и чувствовать к самому себе сексуальные порывы, да еще так чтобы от самого себя голова кружилась.
- прости, я постараюсь быть более сдержанным.
Лес прошелестел что-то подобное в ответ.
- мне приятно, что ты видишь меня таким красивым.
Друг, который смывал остатки мыла с плечей Охотника замер, удивленно всмотрелся в него и рассмеялся. Искренне, откровенно, словно Охотник произнес хорошую шутку. И Лес вдруг тоже расхохотался. Охотник, который только выбрался из волн восхищения и приобрел хоть какой-то оттенок на коже кроме белого, опять с головой был накрыт откровенным счастьем. Если бы он уже не лежал, то просто моментально упал бы. Ему было безумно трудно удерживать себя на поверхности и в реальности, когда его с двойной силой накрывала восторгом, но он держался, потому что попросить прекратить раскидывать волны счастья он не мог. Зачем он вообще нужен будет, если при нем прекрасные не смогут раскрываться и вот так веселиться от души?
- как ты можешь таким быть? Ты видящий красоту и ценящий ее, не видишь этого в самом себе???
- мне просто никогда это было не нужно. В том смысле, что у меня не было с этим проблем. Это ведь тебе надо было принять свою красоту, как она есть. Так что просто нужды не было. Поможешь мне встать? У меня от вас и есть силы и совершенно их нет.
- вот глядя на тебя, никогда бы не сказал, что у тебя вообще есть полотенце. А то, что оно белое и пушистое! Как так получается, что ты спишь на шкурах, но вытираешься при этом совершенно королевским полотенцем?
Охотник хмыкнул:
- должен заметить, что меня им сейчас вытирал ты, а я просто в него завернулся. Дай мне сюда свое плечо и дотащи до чайника.
Друг отметил, что к Охотнику вернулся хоть и бледный, но всё же цвет на лице. Губы и щеки прекратили быть похожи, словно он в мелу вымазался. Доведенный до очага, Охотник сел опираясь на услужливо выдвинутую Другом лавку.
- это подарок и он мне очень нравится. Принеси из ледника мясо, чаем сыт не будешь.
- простыня тоже подарок?
- нет, она моя. Еще из дома.
- а свечи?
- а что в свечах тебе не так. Я же ни животное какое-то и не из древних времен. Я пользуюсь тем, что дает развитие. Для света вот свечи, или прикажешь мне лучину жечь?
- я бы приказал жечь факелы!
- мы тут с тобой от чада бы их сдохли - рассмеялся Охотник, - давай мясо, я сам пожарю.
Друг с подозрением посмотрел на Охотника.
- я в состоянии удержать мясо на огне, - возмутился тот в ответ.
- как знаешь. Куда ты убрал мой сундук?
- он на полке. Ты меня собрался чем-то мазать?
- конечно. Я же сказал, что сделаю все правильно. Поэтому я тебя намажу, обогрею и полностью удостоверюсь, что ты живой. - говорил Друг добираясь до полки и стягивая с нее небольшой сундук с запасами того, что когда-нибудь могло пригодиться Охотнику, если с ним что-то случится.
Когда он повернулся к Нему, то увидел, что тот тихо смеется.
- признайся, тебе доставляет удовольствие то, что я слаб, и ты можешь делать со мной все что угодно.
- я всегда мог делать с тобой все что угодно, - чуть прищурившись, с усмешкой, произнес Друг.
- но ведь не делал! - Охотник самодовольно развалился среди шкур, как если бы сидел на троне.
Лес засмеялся, Друг хищно улыбнулся, а Охотник мучительно застонал и выставил вперед ладонь, словно защищаясь.
- я не буду, я больше так не буду. - он слабо засмеялся над ситуацией - я устал, я очень устал сегодня. Пожалуйста, сжалься надо мной. - Он протянул руку к Другу, чуть касаясь пальцами его лица, - ты в отличие от него можешь. - рука безвольно упала в мех у ног - сними мясо с огня, а то подгорит.
Друг снова подумал: "из чего же ты сделан?", когда смотрел, как Охотник собирает себя по кусочкам, восстанавливается, как после угара. Он кормил его с рук, придерживая его отяжелевшую голову. Не первый раз Охотник ел из его рук, не первый раз пил. Один раз, совершенно опьяненный от медовухи и сексуальных желаний, в ночь костров, он впился в его губы лишь затем, чтобы выпить из его рта вишневой настойки, а потом подхватил двух девиц и закружил их над огнем. Охотник мог делать откровенно сексуальные вещи, совершенно не придавая им этого значения. То есть, глядя на его действия, ты видишь откровенный голый секс, но от самого Охотника этого не исходило, он просто делал то, что было удобно. Было удобно плыть голым, он плыл, хотел пить и видел, как что-то пьет Друг, подходил и отпивал из его кружки или, как с вишневой настойкой, из его рта, потому что в кружке уже ничего не осталось. Он словно не таил в себе ничего, не прятал, не имел задних мыслей, все, как и полагается воину с честью и доблестью на лице.
Потом он втирал в его кожу масло из успокаивающий трав, что бы Охотник мог уснуть без снов и сердце его не билось, как молоточки в часах. Втирал в спину, в грудь, даже в ноги. При всей расслабленности Охотника, его мышцы были сжаты как пружины, словно он собирался сейчас вскочить и побежать. От монотонности действий и колыбели Леса, Охотник быстро уснул у очага на полу. Друг везде затушил огонь, Лес запустил в дом светлячков создав под крышей звездное небо. Лес купался в блаженстве и дарил блаженство двум вдруг неожиданно ставшими родными людям. Друг накрыл себя и Охотника шкурой, обнял его как можно ближе прижав к себе. Он отдавал ему свое тепло и силы и мог лишь надеяться, что этот дар воин примет.
Глубокой ночью Охотник резко сел и стал прислушиваться.
- что такое? - пролепетал Друг пытась открыть спутанные ресницами глаза.
- спи, я скоро. - Словно и не было этого дня в полуобморочный состоянии, он снова был живой и животно-сексуальный во всех движениях.-  кто-то заблудился в темноте, я выведу и вернусь.
- хорошо. Только ты там недолго, если что бросай их в болото. Нечего ночами по лесу ходить.
С тихим смехом Охотник выбежал из дома. Его все еще слегка мотало, но он уже контролировал себя, особенно мыслью о том, что людей сейчас из влюбленного Леса питающегося волнами красоты, надо выводить. И как можно скорее, потому что иначе собой они уже никогда не будут.
Друг сладко потянулся, разминая слегка одеревеневшее  тело, и растянулся поперек импровизированной кровати. Попытался снова уснуть под запахи трав и Охотника на своей груди, но почувствовал присутствие леса рядом с собой.
- ложись рядом, место много ты всё равно не займешь.
Охотник действительно вернулся быстро, хоть и исцарапанный ногтями и ветвями. Друг и Лес ждали его сидя на пороге и попивая кофе. Эта была очень красивая домашняя картина.
- почему вы сидите тут? - Охотник сел рядом с ними скатившись по откосу.
Он все еще не мог воспринимать их спокойно, они его укачивали своим великолепием. И хоть его уже не рвало во все стороны, от чувств Леса и не топило до разрыва в груди, в красоте Друга, они всё же действовали на него, позволяя просто иногда набирать воздуха для дыхания.
- ты их всё же утопил? - рассматривая разукрашенного Охотника, спросил Друг делая вид, что он не слышал вопроса.
- нет, - рассмеялся воин, принимая кружку с кофе, молча протянутую Другом.
Лес уже давно был подозрительно тихим.
- ребята, вы что-то так откровенно скрываете от меня, что я не знаю куда деться.
- у нас тут... - Друг задумался, подбирая слова, - было кое-что.
- я рад!
- не то было! - грозно рявкнул Друг - этого-то как раз и не было!
Лес вдруг выпал туманом.
- итак, у вас тут кое-что было, что ничем не закончилось. И?
- у нас возникло предложение.
Охотник, попивая кофе ждал, когда его озвучат, но ни туманный лес, ни хмурый Друг делать этого не собирались. Он уже давно понял, в чем заключалось это предложение, потому что скрыть что-то, о чем думаешь, с тем с кем связан, было просто невозможно, он терпеливо ждал, когда же они наконец соизволят ему это сказать, или, хотя бы, в открытую показать. Туманный Лес коснулся его лба.
- ну, что ты, я никогда не буду считать тебя плохим. - растопырив пальцы Охотник погладил Лес и выжидательно посмотрел на Друга, - ты этого хочешь?
Друг казалось был, как открытая рана. Он разрывался между желанием быть с Охотником и желанием быть с Лесом, и главное, совершенно не понимал как ему потом отличить одного от другого.
- я все сделаю правильно, - произнес Охотник, сверкая серыми кристаллами глаз.
- ааааа!
Крик Друга был возмущенно-негодующим, он даже замахнулся было кружкой на Охотника, но действия не совершил, а просто встал и красиво-возмущенно пошел в туман.
- стой, дурак! Стой! - Охотник, хохоча, кинулся ему вслед - какая разница, кто это из нас будет, если я это часть его? Если хочешь я могу сделать чтобы он был частью меня. - Друг и Лес кинули в него волны любопытства, что Охотника тут же качнуло, - успокойтесь, я расскажу и покажу. - он выставил вперед руки, чтобы удержать себя на ногах, - ты выбрал?
- покажи! - затребовал Друг.
- сейчас я часть Леса, ты меня таким знаешь, ты сегодня был со мной, обнимал меня, - Охотник подошел к Другу и поцеловал его - целовал меня.
Лес загудел, Друг растерянно смотрел на Охотника. Он помнил вкус губ Охотника с пьяной гульбы, сейчас они были другие. Его целовал Охотник, но, действительно, на губах его был Лес. Лес хмельно закружился и глаза Охотника захмелели. Лес был в нем, Охотник откликался на него, просто он не давал ему разорвать себя и захватить.
- хочешь теперь увидеть, как будет наоборот, когда Лес будет частью меня?
Друг только коротко кивнул, не сводя взгляда с Охотника. И в начале он ничего не увидел, даже не понял что произошло. А потом его накрыло... Словно неожиданно выключили свет, а потом включили разом сотни прожекторов. Друг на секунду даже прикрыл себя руками, но перед ним всё так же стоял Охотник. Просто его было очень много и он раскрывался, раскрывался и раскрывался. Лес и Друга словно куполом сверху закрыли и было полное ощущение, что появился еще один лес. Старый огромный, седой Лес. И он был прекрасен. Он не был светлым, он был темен. Он не был страшен, он был как воплощение страха. И в нем было еще что-то, словно самые страшные сказки и самые кошмарные сны попадали сюда, но тут их никто не боялся, тут ими восхищались, тут их любили и они, не теряя своей опасности, становились прекрасными и любимыми. И вдруг все разом пропало, моментально снова сжавшись до Охотника. Какое-то время он стоял, тихо выжидая пока перемены дойдут до Леса и до Друга. Первым понял, что произошло, Друг, он услышал как два его сердца бьются уже не в нем, а в Охотнике. Восхищение тут же наполнило  его, Охотник на это лишь улыбнулся. Лес пошевелился и замер. Раскачал кроны деревьев и снова замер. И вдруг кинулся прочь. Друг ахнул, каким стальным вдруг стал взгляд кристально-серых глаз и почувствовал, как Лес поймали и швырнули обратно. Лес задыхался, а потом смиренно стих под восторгом накатившем на него от Друга.
- это невероятно!
- это ты невероятен, - рассмеялся Охотник и его смех рябью прошелся по Лесу и Другу.
Друг был так восхищен и не испытывал и капли сомнения, относительно нового Охотника, что и Лес перестал дергаться и искать выход. И как только это произошло, он понял, что на самом деле свободен, просто дышит он теперь через Охотника, видит и чувствует через него. И что другого он и не хочет, а хочет быть частью его.
- тише, тише. Оставайся на поверхности, - вдруг прошептал ему Охотник и нежно погладил по светлым волосам, - ну что же ты сразу все хватаешь-то? Ну, не твое же. Не тебе предназначалось. А то вот нашел и сразу хвать.
И Лес словно из пучины вынырнул. Он был еще ошалелый, потерянный в пространстве, но уже был собой, без чужих мыслей и желаний, спрятанных в темных уголках Охотника.
- ты другой, - вдруг произнес Друг, подходя к Охотнику и касаясь его плечей, а потом губ.
- я дам тебе меня исследовать, только подожди немного.
Лес выкарабкивался из волн, с трудом, его накрывало красотой Друга, который раскрылся весь и был немыслимо прекрасен, его накрывало своими же волнами чистой бесконечности, его накрывало восхищением Охотника и его силой, мощью, его желанием. Он чувствовал себя, как оглушенная рыба.
- доверься мне, - прошептал ему Охотник, - я ведь никогда не менял тебя, я никогда не приказывал тебе. Я был послушен с тобой и помогал тебе.
И Лес наконец понял, как он относится к Охотнику, как к другу. Он был ему родным, лишь благодаря чувствам Друга, но сейчас, с осознанием его силы, его мощи и тем как деликатен он был, как трепетно относился к настроениям Леса, как он сдерживался, когда того штормило, он понял, что не может не доверять ему, не может не быть благодарным и счастливым. И, наконец-то, вздохнул спокойно и почувствовал, как его сердце всё так же бьется рядом с сердцем Друга, просто где-то вглубине груди Охотника.
- вот и славно. А теперь ты можешь исследовать, он уже выдержит.
- я хочу поцелуй от тебя.
Охотник послушно исполнил желание Друга. И Лес почувствовал тогда то, что так стремился почувствовать через Охотника, когда считал его своим деревом. Невероятное поглощающее блаженство.
- ты снова другой - зашелестел в губы Охотнику Друг.
- я всегда один, просто наполнен разным. Кого Ты хочешь первым?
- Лес, прости меня, я действительно хотел тебя. - говорил Друг неотрывая глаз от кристально-серых бездн Охотника - Чтобы смешивались не только наши разумы, но и тела, хотел раствориться с тобой вместе. Мне кажется сейчас это более возможно, чем тогда.
Лес понимал и принимал это. Даже он чувствовал тут больше и шире и мог раствориться в Охотнике, чтобы стать единым целым. Он попросил у него разрешения на это и благосклонно его получил. Охотник понимал, что Лесу нужна иллюзия обладания, хотя он совершенно в ней не нуждался, он согласился помочь и поможет. Тем более в этом случае помощь во истину прекрасна.
- поцелуй меня
- и только? - усмехнулся Охотник
- на твое усмотрение, ведь ты же обещал все сделать правильно.
Друг до сих пор пах Охотником и травами, которые уже никого не могли успокоить. А тело Охотника хоть и было ими пропитано, пахло всё же кровью и потом и для Друга это был самый сладкий запах. С таким запахом он пришел к нему после прохождения препятствий, только от него еще и грязью пахло, но грязь не являлась частью Бога.
- ты с ума меня сводишь, - пальцы Охотника предательски задрожали, когда он прикоснулся к лицу Друга.
- а ты меня нет??? Ты же хуже меня, ты же томишь! Дразнишь и томишь!
- прости, это все потому что я пришел не за тобой. Я... - Охотник чуть покачал головой отгоняя не нужные сейчас мысли, - пьянящая ты моя жемчужина, - выдохнул он покрывая лицо Друга поцелуями. Опрокидывая его на мех и радуясь, что сейчас он действительно может все и менять пространство, и забирать себе подчиняя живую красоту.
Может немного резко они избавились от одежды, но лишь потому что слишком долго хотели друг друга и не смели в этом признаться. И поэтому сейчас они стремились к обладанию полному, безотказному и чтобы ничто не мешало и не задерживали их. Охотник хотел насладиться обнаженной красотой у своих ног, но Друг возмущенно, порывисто и нетерпеливо притянул его к себе со словами:
- потом, успеешь еще, - и жадно впился в губы Охотника.
Тела их дрожали от предвкушения, от сладострастия и запаха опьяненного леса.
- возьми меня. Как есть. Сейчас - зашептал. Запросил. Затребовал Друг. И хотя Охотник хотел сделать все иначе, более размеренно, менее болезненно, но если что-то просит красота, то ты просто не в силах ей отказать, даже если именно ты ей владеешь.
Друг болезненно сладко застонал под Охотником и сжал его кожу на плечах разрывая недавние царапины и пачкая пальцы в его крови. Он всем телом вжимался в Охотника, забирая от него все, что тот мог дать и стремясь забрать даже сверх этого. Голова кружилась и не будь его сердца сейчас под контролем большого брата, они оба от переполняющего его счастья просто разорвались бы. Друг выплюнул в пространство паутину стонов и вытянувшись как тонкая струна кончил. Его накрыла волна удовольствия и он не успел даже толком осознать ее как его следом накрыло второй под самый сладко-тягучий звук в Мире - стон Охотника.
Все казалось закончилось слишком быстро, но когда ты долго ждешь и этих мгновений бывает достаточно. У Охотника еле хватило сил не навалиться всей массой на сверкающего от