Моя весенняя новинка о оборотнях уже на сайте!
Всем весны, тепла, любви и мира!
Я завершила работу над новой книгой о оборотнях и принесла ее на Литмаркет. Будет там немного страшненько, немного нервомотненько, местами горячо и жарко, есть вероятность прослезиться.))) В общем, заглядывайте и судите сами
Как же все замечательно стало в моей жизни в последнее время. Наладилось все, устаканилось. Клинику открыла собственную, обросла постоянной клиентурой, доход пошел стабильный, кредиты выплачиваю, копейки не считаю больше. Личная жизнь… да все и с ней хорошо. Именно так, как мне нужно — никаких страстей и страданий, слез в подушку, бесплодных ожиданий и обманутых надежд. Одна тишина, благодать и комфортный покой. Но не зря же говорят, что тридцать — это некий переломный возраст. Ой не зря. Так понесло и переломало, что и нарочно не придумаешь. Клянусь — не поверила бы никому, кто такое рассказал бы…
отрывок
— Да Софка же! У тебя днюха, алле! И между прочим, тебе тридцатка стукнула, а это тот возраст, когда нужно уже как-то активизироваться, а то скоро сиськи обвиснут, рожа и жопа морщинами пойдут, и кому ты тогда уже нужна будешь? Или все ждёшь, что твой прекрасный принц к тебе прям на дом или работу завалится, сходу на колено бухнется и кольцо с булыжником за лям на палец цеплять начнет?
Я своими чуть хмельными мозгами живо представила эту картинку и зафыркала.
— Ну а вдруг! Судьба возьмёт и вознаградит меня за терпение и ожидание.
— Ага, одинокой старостью! — раздражённо огрызнулась Светка, — Других наград для нас у судьбы этой не бывает. Это мужики, знаешь ли, чем старше, тем востребованнее.
— Ну не знаю. Если он и молодым никому не сгодится, то на стареющего ворчуна-пердуна с эректильной дисфункцией и преждевременной эякуляцией кто позарится?
— Да кто угодно, балда! Оглянись, бабы готовы за любое непотребство с членом хвататься. А если оно ещё и чуть-чуть со статусом, то глотку рвать могут.
— Это смотря какие бабы.
— Нормальные, Софка, нормальные. Те, кто семью хоть какую-то хотят и детей.
— Я тоже хочу этого однажды. Но не какую-то. А детей, в конце концов, не проблема завести, и не впуская в свою жизнь то самое непотребство с членом, чтобы потом страдать.
— Дура ты и идеалистка наивная. Так и останешься наедине с телевизором, вибратором и этими кошками и собаками, среди которых нет ни одной твоей.
— Верно, мне их и по работе хватает. А ещё мне птиц и рептилий тоже носят, — пожала я плечами, не усмотрев ни в чем трагедии. — Почему ты считаешь, что быть одной, но спокойной и в зоне своего комфорта это хуже, чем быть с кем-то, кто нервирует тебя, вносит в твои мысли и жизнь хаос, а то и неприятные переживания?
Например, лжет, как дышит, пользуется твоим желанием заботиться, живя чисто в свое удовольствие, и изменяет постоянно, как было у наших родителей. До сих пор меня передёргивает, как вспоминаю это мамино покорное “Такая наша женская доля”. И сама ведь чуть такой не стала. Терпела, ждала, верила… Да ну нафиг!
— Потому что, балда ты такая, само-блин-достаточная, не все эти переживания неприятные. И что ты в старости, кроме этих самых переживаний, вспомнишь? Как котам и кобелям яйца феерично чикала? Или сладострастно прививки колола и понос с запором лечила?
— Ещё не забудь про эйфорию от удаления опухолей, — рассмеялась я.
— Ой, все, ты безнадежна! — закатила глаза сестра. — Хочешь быть одна даже в собственную тридцатую днюху — будь. А я сваливаю. Иди целоваться!
Мы вышли на крыльцо моей маленькой клиники, дождались Светкино такси, обнимаясь. Я ей пожелала, чтобы все у нее в этот раз получилось, как она хочет, и помахала вслед.
Спину ломило, ноги гудели после долгого рабочего дня, так что я ни капли не лукавила перед сестрой — больше всего сейчас мне хотелось сходить в душ и упасть в свое любимое глубокое кресло, вытягивая уставшие конечности, и полностью расслабить мозги. Какие, к чертям, знакомства и общение, где нужно будет насиловать себя, притворяясь милой и заинтересованной!
Пронзительный звук дверного звонка заставил меня вздрогнуть, а из комнаты с боксами для послеоперационных раздался визгливый лай сегодняшней стерилизованной пациентки мопсихи.
— Не-е-ет! Померла я уже! — протянула страдальчески, но к дверям все же поплелась.
Многие владельцы моих пациентов из ближайшего жилищного комплекса знали, что я живу прямо в клинике, так что, бывало, что прибегали без звонка в любое время суток.
— Какого черта… — пробормотала, увидев сквозь стеклянную дверь, что на крыльце темнота. Только что же, когда Светку провожала, светильник был в порядке.
На крыльце смутно угадывался чей-то темный силуэт, и я приоткрыла дверь только на длину цепочки. Мало ли, может, нарик какой-нибудь явился в надежде, что у меня есть чем поживиться.
— Вы по како… — только начала, но меня прервал грубый голос, больше похожий на рык.
— Доктор ты?
— Что? — аж растерялась я.
— Доктор, спрашиваю?
— Да. Ветери…
Удар в дверное полотно был таким мощным, что я рухнула на спину, получив им по лицу, и цепочка тут же жалобно тренькнула, выдранная с корнем. Закричать не успела — меня грубо вздернули на ноги. Попыталась ударить, лягнуть, вырываясь, но агрессор развернул меня к стене, заламывая руки, и навалился, буквально размазывая под собой, и запястья обожгло болью. Их зафиксировали чем-то похожим на пластиковую стяжку.
— Помогите! — заорала уже я и снова попыталась лягнуть нападавшего.
— Кончай! — хрипло рыкнул он и натянул мне что-то на голову.
В следующую секунду мои ноги потеряли опору, в живот упёрлось твердое плечо, на которое меня бесцеремонно вскинули и куда-то понесли. Снова хотела закричать, но рот и нос при резком вдохе залепило, а тем временем меня куда-то усадили, захлопали двери, и меня вжало в сидение, когда авто, куда меня и сунули, сорвалось с визгом с места.
