МУЖЧИНЫ В БЕДЕ. Подборка книг
Думаете, это слабость, когда у брутального мачо болит душа? С трудной ситуацией сам справится?
А мужские слёзы и вовсе позор? А, что если это не так?
Может быть, даже самому сильному герою иногда нужна помощь слабой женщины?
Сегодня узнаем, что об этом думают авторы!
Итак:
"НЕМНОГО О ПОТЕРЯННОМ ВРЕМЕНИ"
Из кухни слышны всхлипы и уговоры. Хочется уйти или хотя бы заткнуть уши, но я против воли впитываю все эти правильные и мудрые слова:
- Марик, милый, услышь меня, прошу. Признай, что это безнадежно. Отпусти безнадежное. Позволь себе увидеть других. Пойми, не быть нам вместе. Не из-за того, что я счастливо замужем. Ты для меня ребенок. Мальчик, о котором надо заботиться. Позволь себе быть счастливым.
Вой, что я слышу после – самое страшное, с чем доводилось в жизни столкнуться.
И я сейчас тоже хочу выть вместе с братом. Потому что это страшно и больно – знать, что твоя любовь обречена. Надеяться, мечтать, ждать, а потом, хлоп, мордой в асфальт.
В кровь. На куски.
Без будущего. Без надежды.
- Видала, молодца? – Никитична машет баллоном в сторону бедолаги, которого уже бьёт крупной дрожью то ли от холода, то ли от ужаса перед расправой нашей боевой леди.
Поднимаю глаза и начинаю разглядывать внимательней её жертву. Он, конечно, безумно грязный, лицо чумазое, обросшее, борода свалялась клоками, волосы не стрижены миллион лет! Это сколько же времени надо бомжевать, чтобы отрастить лохмы ниже плеч? Худющий, рёбра и ключицы торчат, как у учебного скелета по имени Костя в анатомичке нашего медучилища. Сутулится, но даже так, видно, что ростом очень высок. Тело всё в ссадинах, синяках и расчёсах. Под ногтями чернозём. Где и наковырял в январе?
Пытаюсь определить возраст, вглядываюсь в лицо, да что тут поймёшь, когда зарос чуть ли не до глаз? Но сквозь чащобу вижу, что, взглянув на меня, краснеет от стыда, и одновременно распрямляется, становясь ещё выше по сравнению с невысокой санитаркой. А глаза!
Глаза… Как только поднял их на меня, сначала ища защиты от безумной бабы, потом умирая от неловкости, а ещё через миг, преодолев её, в отчаянной обречённости, будто хуже быть уже некуда, застыл внутри себя, заставляя усилием воли отстраниться и принять данность, я замерла!..
"ЛЕТО, В КОТОРОМ НАС НЕ БУДЕТ"
Отец схватил мать за плечо и вытолкал из дому, хлопнул дверью. Посмотрел на меня. На Эймери – тот весь как-то ссутулился, сжался, разом став ниже.
- Дочь, я люблю тебя больше жизни, я всегда хотел для тебя самого лучшего, но я бы принял любой твой выбор, слышишь? Амарет была хорошей женщиной, несмотря ни на что... Да, я принял бы даже незаконнорожденного со скверным даром, хотя это бы разбило сердце твоей матери, хотя я уверен, что женщина должна состоять в законном браке, иметь детей и ходить с гордо поднятой головой, а не прятаться от общества по углам, как крыса. Но с этим юношей у тебя ничего не получится.
- Почему? - мне становится очень страшно. Лучше бы папа кричал и злился, всё, что угодно. Но сочувствие в его голосе меня попросту убивает.
Отец смотрит на Эймери и молчит. А Эймери смотрит на меня. Выдыхает.
- Потому что я болен, малышка Хортенс. Болен давно и неизлечимо, заболел ещё в детстве. Первого июня, как только мне исполнится двадцать один год, мой дар запечатают, и я умру. Вот и всё. Я не должен был с тобой общаться. Знал, что сделаю тебе больно и всё равно не удержался.
- Ты врешь, - говорю я единственное, что приходит в голову. Разумеется, он врёт. Это их с отцом план, конечно же. Отец хочет для меня большего, Эймери играет в благородство.
- Он говорит правду, дочка, - подает голос отец. - Пойдём домой.
"КАК ПЕРЕВОСПИТАТЬ ВАМПИРА ЗА 30 ДНЕЙ"
— Письмо?
— Было в ящике вместе с газетами.
Я догадывался, что там внутри… Жаль, пути побега были отрезаны: в окно — высоко, в дверь — догонит.
Мой грозный воспитатель вскрыл ножом конверт и бегло пробежался по строкам. Чем ниже он опускался, тем выше поднимались его брови… И тем меньше я чувствовал землю под ногами!
— Дедуля, столько мошенников нынче развелось… — залепетал я, отодвигаясь к двери. Вместе с креслом. — Наживаются на богатых пенсионерах всеми способами!
Резко смяв бумагу, дед с ненавистью зыркнул на меня. Со стороны портрета послышался громкий «Ох!» — бабуле конкретно поплохело!
Впрочем, как и мне!
— Значит, по рукам…
Улыбка дедушки не предвещала ничего хорошего. Взгляд его метнулся куда-то в угол — там, кажется, тросточка стояла…
— Вот руки-то я давно не разминал!
— Я не виноват! — в сердцах воскликнул я. — Меня подставили!
— Да что ты вообще о себе возомнил?! — взревел дед. — Распоряжаться семейным имением! Еще и так бездарно!
- Поверь, дружище, моему организму скоро будет уже все равно! – левая рука мужчины непроизвольно дернулась к карману пиджака, но мужчина передумал и опустил ее.
- Хотите, чтобы немногочисленные друзья хоронили Вас в закрытом гробу и осуждающе шептались? – Михкель продолжал удивлять мужчину вопросами.
- Что? – тот замер у стойки бара.
- Ну, а в каком гробу прикажете Вас хоронить, когда Вы же сами, собственной рукой, снесете себе левую половину черепа одним выстрелом? – последовал невозмутимый ответ Михкеля.
- Почему левую? – сосредоточился мужик на, казалось бы, незначительной детали в словах Михкеля.
- Может, потому что Вы левша и стреляться будете тоже левой рукой в левый же висок? – пояснил Михкель снисходительно-покровительственным тоном.
- Левша, - мужик кивнул и в первый раз посмотрел на высокий матовый стакан, стоящий перед ним на барной стойке. – Это и есть твой капустный рассол?
Михкель лишь кивнул и продолжил с равнодушным видом натирать белоснежной салфеткой бокал для вина.
Мужчина протянул руку к стакану с жидкостью, секунду помедлил, держа ее на весу, но все-таки взял бокал.
Агата же обратила внимание на то, что у него красивая мужская рука.
Он проснулся от резкой боли, пронзившей затылок, и невольно застонал. Попытался открыть глаза – веки были свинцовыми, а под них как будто кто-то специально насыпал мелкого колючего песка, и теперь тот царапал глазные яблоки, выбивая слезы. В голове была странная гулкая пустота – ни единой связной мысли, ни понимания того, где он. Кто он. Как он очутился в странном жарком и тесном помещении, стены которого колыхались и вибрировали.
Он сделал попытку произнести хоть что-то, издать хоть какой-то внятный звук, однако вместо этого из пересохшего горла вырвался тихий хрип. Но, по-видимому, его всё-таки услышали, потому что сверху возник невнятный силуэт, и незнакомый женский голос произнес какую-то фразу на непонятном языке.
— Хлоя, как хорошо, что ты дома! Можно войти? — на руках он держал малышку Энни, которая недовольно кряхтела и хныкала.
— Заходи скорее, не стой на холоде. Что-то случилось?
— Энни приболела. Вот уже вторые сутки она всё время кричит и совсем ничего не ест. Я не сомкнул глаз всю ночь, дежуря у её кроватки.
— Ох, милая моя крошка, ты простудилась? — я с сочувствием взглянула на копошащийся комочек в руках Эйдена.
— Вчера приходил наш семейный доктор. Он осмотрел Энни. Сказал, что у неё очень красное горло и выписал лекарства. А на случай повышения температуры оставил вот эти свечи. — Эйден протянул мне коробочку жаропонижающих суппозиториев и посмотрел на меня беспомощным взглядом. — Господи, Хлоя, мне так стыдно, но я не знаю, как это делается!
— Ох, Эйден, — меня немного умилила паника в глазах взрослого мужчины, который боялся поставить свечи ребёнку. — Почему ты сразу ко мне не пришёл? Столько времени мучил себя и малышку.
- Если кто-то захочет, то ему два метра не преграда, - рассмеялся босс. – Я пошел в душ, сполоснусь, а потом пойдешь ты. Да поторопиться надо, нас ждет в ресторане Санька.
Шеф быстро сполоснулся под душем и вышел в комнату с голым торсом, я от удивления открыла рот. Какая красивая накаченная фигура, так и хочется прикоснуться к его загорелой коже. Он заметил мое удивление и засмеялся, и только от его смеха я пришла в себя. Надо по аккуратнее с этим, а то я железная леди с первого дня могу оказаться с ним в постели. Хотя дала слово своей подруге, что могу контролировать себя, в этом я кремень.
Попробуем взглянуть на сильный пол под другим углом, друзья?
Возможно, эти истории вас удивят, вызовут желание поспорить, посмеяться, но точно не оставят равнодушными!
С любовью, авторы Литмаркета!
