Навруз. Подборка книг с атмосферой Востока
В дни весеннего равноденствия у иранских и тюркоязычных народов отмечается Навруз — праздник прихода весны и Нового года по астрономическому солнечному календарю. Официальный статус Навруз приобрел в Ахеменидской империи, как религиозный праздник зороастризма. Продолжает повсеместно отмечаться и после арабских завоеваний, вплоть до настоящего времени. В современное время отмечается в дни, на которые приходится весеннее равноденствие.
По этому поводу решила собрать небольшую подборку восточного фэнтези, которую поддержали авторы, которым эта тема близка. Предлагаю подборку вашему вниманию
Татьяна Милях
"У засечной черты"
- А это что за мальчишка с тобой? – он кивнул на одетую в мужскую одежду Аксинью.
- Так, то невеста моя, – пояснил Ордынский и в подтверждение своих слов сорвал с головы девушки шапку.
- Невеста? – брови хана полезли под чалму, но, взглянув на девичью косу, Девлет-Гирей скривился. – Хм… Брось её. Обузой будет.
Понимая, что говорят о ней, девушка с беспокойством переводила глаза с Ордынского на крымского царя.
- Не могу я её оставить, - возразил обозничий. – Не хочу, чтобы другой на ней женился.
Хан равнодушно усмехнулся:
- Тогда убей.
- Убить? – Ордынский испуганно заморгал. Каким бы он не был негодяем, но убивать девушку – это было слишком даже для него. – Так как же… - замямлил он. - Она же не простая девка, а крестница самого князя Воротынского. Считай больше, чем родная дочь! Он же перед богом за неё отвечает.
При упоминании воеводы ноздри хана дрогнули, и он хищным взглядом уставился на Аксинью.
- Князя Воротынского?! – проговорил Девлет-Гирей и язвительно оскалился. - Названная дочь, говоришь? А вот это ты мне удружил... – взглянув на одного из своих охранников, хан сделал знак.
Татарин тут же оттеснил Ордынского и, словно куль подхватив Аксинью, потащил её к коню. Девушка яростно забилась в его руках, а незадачливый жених, побежав следом, попытался остановить воина.
За две недели до свадьбы решили справить обряд балех боран, восходящий еще к древней зороастрийской традиции обручения, во время которой жених помимо кольца дарил невесте набор драгоценностей, чтобы добиться ее расположения. Конечно, Лера носила заветный перстень уже второй месяц и официальное согласие на брак дала в день, когда любимый пришел в себя после плена. Однако Анвар, едва оправившись от ран, взялся за работу, создавая для любимой убор, которому предстояло стать не только украшением, но и оберегом не менее надежным, нежели узоры, которые накануне свадебного торжества на ступни и кисти невесты наносятся хной.
Когда Лера увидела усыпанную бриллиантами и украшенную крупными рубинами диадему, которую дополняло не менее роскошное колье и браслеты, она не смогла найти даже слов, чтобы выразить свое восхищение. Поэтому просто повисла на шее жениха. Да что там она. Даже Юля, привыкшая ценность украшений мерить лейблами известных фирм, признала, что набор выглядит роскошно, но при этом современно и стильно.
Мария Токарева
"Невеста Короля-Феникса"
Оступиться на лестнице и попасть в другой мир? Легко! Еще вчера обычная студентка Аля сдавала зачеты, а теперь ей придется выжить в гареме Короля-Феникса. Она невольно участвует в отборе невест, победа в котором означает для нее нежеланную свадьбу. Кто поможет Але бежать? Может быть, случайно встреченный в коридорах замка загадочный парень? Или же ему суждено пропасть в темницах за нарушение суровых законов Феникса?
Оксана Токарева
Вызвавшее одобрение Нигины выступление танцовщиц, показывавших приветственный танец, похожий на мавританский шамадан, вселило в Анжелику еще большую робость. Сохраняя идеальную осанку, позволявшую удерживать на голове закрепленные на обручах подсвечники, девушки, конечно, двигались плавно, избегая прыжков или махов ногами. Однако, следуя все убыстряющемуся темпу, задаваемому таблой, выбивали прихотливые дроби, активно, хотя почти не вызывающе, двигали бедрами и волнообразно покачивали плечами. Одна из девушек, не забывая удерживать подсвечник, опустилась на колени, а потом и вовсе изогнулась дугой.
– Ты всё ещё любишь его?
Они с Давидом сидели на устланном подушками и коврами возвышении, отделённые узорчатыми занавесями друг от друга и от зала, где пировали беи и тарханы, собравшиеся на церемонию Тенаима – помолвки. Жених и невеста в память о разрушенном Храме Иерусалимском уже разбили муравленое блюдо тонкой работы, гости обсыпали их сладостями и произнесли полагавшиеся в данном случае благопожелания, и теперь все насыщались обильной, приготовленной по правилам, снедью, и вели разумные беседы.
Медленно оплывали восковые свечи, наполненные ароматным маслом, лампы бросали на стены загадочные блики. Исходила соком зажаренная с зеленью и пряностями баранина и золотая стерлядь. Пресыщенным величавым пурпуром пламенели рассыпанные по серебряному блюду зёрна граната, аметистами и изумрудами сияли налитые соком виноградные гроздья, розанами девичьих щёк стыдливо трепетали упругие бока персиков. Священное вино нескончаемым багряным потоком изливалось в оправленные серебром рога и кубки, призывая к веселью. Вот только веселья не получалось.
Едва оправившийся после вчерашнего испытания жених, на шее которого расплывался уродливый синяк, глядел на происходящее с тихой грустью, невеста кусала губы, чтобы не заплакать. За этим пиршеством рядом с ней мог сидеть её Неждан.
Жанна Хохлова
«Жрица Анубиса. Чёрное солнце»
Несколько секунд или безвременная вечность сопротивления самому себе, и его руки обняли в ответ, даже сильнее, чем того требовал момент. Сейчас их не разлучило бы даже стихийное бедствие. Оба пропустили тот момент, когда их губы, найдя, утонули друг в друге. Боль и привычное одиночество, создававшие иллюзию того, что ты сможешь справиться со всем один, дали возможность прочувствовать до самых костей и обратную сторону этих двух состояний, окрашивающих жизнь в тёмные тона, — возможность увидеть в другом своё отражение.
Он с жадностью целовал её начавшие опухать губы, податливо полураскрытые ему навстречу, крупные ладони деликатно сжали умащенную маслом кожу плеч. Она отвечала ему не менее напористо. Перед закрытыми дверями судилища великой Девятки. Несмотря на горечь наконец-то высказанной правды, они победили. Бог и смертная. Их услышали. А вспыхнувшая внезапно страсть смотрелась издёвкой над их судьбами. Ведь отпущенный им срок быть вместе истекал, как бы смешно это ни звучало в мире, где времени нет, но другого у Инпу и Бахити не было. Но вот только оба чувствовали обратное, хотя и знали, что в следующую встречу они увидятся лишь на краткий миг: его руки будут укутывать её душу в белоснежный саван и отправлять в вечность.
