О продолжении
Ну вот, вдоволь нагулявшись по долам и весям (мое новое увлечение - пеший туризм по лесам и болотам Ленинградской области), я поймал-таки музу вдохновения за ее хрупкие крылышки и приступил к продолжению истории Ялики, а заодно и другого моего персонажа - Дьярви Громогласного из рассказа Игра Богов.
Держите для затравки:
"Море, из которого на заре времен вышло все сущее и которое рано или поздно поглотит порожденное им, равнодушно приняло меня в свои холодные объятия, беззвучно сомкнув надо мной белопенные длани. Я медленно погружался в ледяную пучину, все дальше и дальше уходя прочь от благостного света, проникающего сквозь толщу воды. Тело отказываясь принять неизбежное, отчаянно сопротивлялось, но усилием воли мне все-таки удалось заставить его сделать последний вздох и положить конец мучительной агонии. Соленая морская вода в одно мгновение заполнила горящие нестерпимым огнем легкие. Я словно бы распался на две половинки. Одна, наделенная искрой сознания, вырвавшись из тесного плена умирающей плоти, отстранённо наблюдала за тем, как вторая, лишенная жизни, неспеша изчезает в непроглядной бездне.
А потом наступила благодатная тьма. Тьма и тишина.
К моему удивлению сознание не померкло, растворившись в дарующем благостное забытие мраке. Я будто бы, в одночасье лишившись зрения и слуха, очутился в объятиях неведомого исполина, заботливо и нежно покачивающего меня на руках, словно счастливый родитель долгожданное дитя. И не было ничего более значимого, более сокровенного и желанного для меня кроме этого убаюкивающего покачивания, неведомо отчего ставшего для меня единственным смыслом существования. Должно быть прошли века, как мне показалось в тот момент. Но что такое человеческий счет оборотов солнца, перед лицом равнодушной вечности? Яркая вспышка призрачного зеленоватого света в одно мгновение вырвала меня из странного небытия, безжалостно выжигая глаза, а через них опяляя и душу. А следом вернулся слух, ворвавшись в испуганно отпрянувшее сознание угрожающим барабанным боем и вкрадчивым шепотом.
— Предначертанное! Он нарушил предначертанное! — сухо по-старушечьи прошуршало совсем рядом со мной, будто бы кто-то невидимый провел камнем о камень.
Ослепленный светом, я почти ничего не видел. Лишь на мгновение из колышущейся искрящейся пелены, вынырнул размытый женский силуэт, и тут же растворился в неверном изменчивом сиянии.
— Ни жив. Ни мертв. — на этот раз голос был другой, полный силы и жизни, словно бы говорила женщина, равно удаленная как от рождения, так и от смерти.
И вновь какая-то тень невесомо промелькнула перед взором.
— Ему нет места среди живых, но и среди мертвых не найти ему пристанище. — словно бы свежий ручеек, сбегающий с горных вершин, нежно коснулся моего слуха.
Мигнув на прощание, сияние вдруг померкло, и из сгустившегося мрака навстречу мне вышли три призрачно мерцающие в темноте фигуры. Сгорбленная старуха, грузно опирающаяся на кривой сук, женщина, годившаяся по возрасту мне в матери и совсем юная девушка, только вступившая в пору деторождения. И хотя их странные головные уборы, украшенные ветвистыми рогами и свисающей на пол-лица бахромой, не позволили мне разглядеть их черт, я знал, что все трое удивительно похожи друг на друга, как бывают похожи дети, рожденные одной матерью от общего отца.
Сестры Вирда. Урд, Верданди и Скульд."
