О том как я закурила.

(Минздрав Радгаста предупреждает -- курение вредит вашему здоровью)

Первую в моей жизни сигарету мне дал отец. Он протянул мне её так буднично и спокойно, словно не собственной дочери шестнадцати лет, а мужику — ровестнику, с которым десятки раз пил горькую, сквернословил и обсуждал баб.

Что вы на меня так смотрите, девочки? Да, мужчины нас обсуждают, раздевают глазами и мысленно имеют во всех возможных позах. Все мужчины. Такова их природа, от которой не избавит никакое воспитание и образование.

Ой, и не надо краснеть и отводить глазки, прынцессы Заланские! Слушайте старую бабку Хельгу и будет вам в семейной жизни счастье по ночам, а не выполнение утомительного и обременительного супружеского долга.

Да, да, Инга, я отвлеклась от того, что хотела рассказать, но ты не думай, что увела старушку с постыдной темы. Я к ней ещё вернусь. Спасибо мне потом скажете.

Так вот...

Тот утро ничем не отличалось ни от предыдущего, ни от последующих. Все эти разговоры о "странных предчувствиях" — чушь. Всё было как всегда, потому я и не помню самое начало того дня. Ни завтрака, когда солнце ещё не встало, ни дороги к дальнему загону, куда мы согнали безрогов, готовясь к зимовке. Всё было как обычно — скирдовали сено, выгребали прошлогодний навоз, вычёсывали жёсткими щетками всяких паразитов из складок шкур дино...

А вот, что я точно помню, что забор проверял в этот день именно Генри. Как он мог не заметить выломанную жердь, я ума не приложу. Это насколько надо было замечтаться о сиськах соседской дочки, чтобы не увидеть? Мужики... Как только кровь от головы вниз отливает, соображать вообще перестают.

Да, да, Инга, я опять отвлеклась.

Хотя может и зря я на противоположный пол наговариваю. Сама же не заметила, как ободок с головы свалился где-то. Видно вспотела, волосы слиплись, вот и не лезли в глаза и без него...

Заметила только, когда от загона мы уже прилично отошли. Выслушала от бати всё, что он думает о такой бестолковой курице, как я, и помчалась назад. Бегала туда-сюда по загону и всё пыталась вспомнить, что это за курица такая? Я их тогда и на картинках не видела никогда.

Нашла. Только нагнулась поднять, а сзади каааак бахнет! Подпрыгнула от неожиданности и кубарем по земле покатилась. Лежу, думаю, что это батя вернулся за мной и решил проучить, пальнув солью в отклянченную задницу. Дура, как есть. Отец ни нас, детей, ни мамку ни разу пальцем не тронул. Орать правда любил и обзывал, порой, по чём зря, но всё как-то беззлобно. Таким голосом и словами, что не обидно больше было, а смешно. Эх... Батя...

Вдруг в подол мне что-то упало. Я рукой хвать — револьвер. Села. Огляделась, глазами хлопая... Мама дорогая! Рядом отец стоит с винтовкой у плеча, а вокруг целая стая рычащих когтеногов. Того, что батя застрелил, когда он мне собирался на спину броситься, я и не заметила сразу. Тогда страшно было до жути от всех этих когтей и клыкастых пастей слюнявых.

Вот только, страшно — не страшно, а жить-то хочется. Поднялась на ноги, вытащила свой револьвер и стала папке за спину.

В смысле откуда у меня оружие? Хе, хе... Это вы, милочки, по Новому Анталу исключительно с разноцветными зонтиками и дамскими сумочками ходите, а моя юность прошла ещё в те времена, когда даже в городе можно было на шального велоцераптора наткнуться, а башни наглых тираннозавров чуть ли не каждую неделю разрядами молний отгоняли.

Вот честно признаюсь, вам, дорогуши, страшно было только до того момента, когда я первый раз нажала на курок и увидела, как разлетелась перьями, мозгами и костяным крошевом башка одного из когтеногов по ту сторону прицела...

А потом мы стреляли, стреляли, стреляли... Опьянённая запахом крови и азартом я едва ли замечала вокруг что-то, кроме обезумевшего зверья, которое лезло на нас, пытаясь достать во что бы ни стало. Я стреляла снова и снова, пока ящеры вдруг не кончились.

Ирен, милочка, что ты смотришь на неё как на неведому хтонь? У тебя же есть нюхательная соль. Дай. Видишь Мари плохо от переизбытка впечатлений. Во-о-от... Молодец.

А потом, когда мы с отцом сидели в окружении трупов когтеногов, приходя в себя, он и протянул мне папиросу. Руки у меня дрожали. Я несколько раз роняла её, но он терпеливо ждал, чтобы дать прикурить от своей любимой зажигалки.

Вот такая вот история, дорогие мои девочки...

Да, это та самая зажигалка, которую я ношу до сих пор. Отец завещал её именно мне, а не кому-то из братьев.

Нет, я с тех пор больше никогда не курила. Даже когда было больно и тоскливо, после смертей близких.

И да... Я научу вас стрелять. Надеюсь, это вам никогда не пригодится, но лучше уметь, чем быть съеденной какой-нибудь зубастой тварью.