О вдохновении

Почему я говорю об этом, о такой, казалось бы очень личной, но в то же время очевидной вещи? Обретаясь среди писателей, а равно среди писателей-блогеров, которых считают весьма авторитетными (хотя кто считает? Те странные люди, которые спрашивают: «Я написал книгу, что мне делать дальше?» Ну не будем об этом), я заметила очень неприятную тенденцию, о которой и собираюсь поговорить. Точнее, я намерена изложить свою точку зрения, не претендуя на знание некой абсолютной истины, разумеется. Я считаю необходимым затронуть и некоторые иные аспекты, которые от многих, как мне кажется, ускользают.

Иногда мне кажется, что из вдохновения сделали какое-то пугало, навесив на него свои и чужие недостатки. Ну, хорошо, что хотя бы от них отреклись) А вот за само вдохновение, чем бы оно ни было, все же обидно.

Разве это не та самая неземная искра, которая заставляет нас творить? Не Эрос, увлекающий нас в неведомые выси? Не оно ли зажигает в нас идею, не оно ли вдыхает жизнь в наши мысли?

Странны, конечно, те, кто, соприкоснувшись с идеей, сидят сложа руки и ждут момента.
Когда это общение с надземным было легким?
И жизнь, и творчество — это труд, а мы отравлены мечтами о бездеятельном рае.

Труд верный спутник творчества, но это не значит, что и от того, и от другого нельзя получать удовольствие. Не нравится мне, что в наших кругах как будто бы навязывают какие-то определенные его формы. Не пишешь по плану? Не имеешь нормы слов? Не дисциплинирован? Используешь наречия? Не боишься глаголов восприятия? Нет ста сцен в романе? Лови общественное презрение, ибо подлинный творец обязан то, то и то, а та ужасная книжка моего нелюбимого автора у вас должна быть настольной.

Как же так?

 

У вдохновения тысяча лиц

У вдохновения тысяча лиц, но суть одна: оно выталкивает за грань, приподнимает завесу, и вот ты, человек из плоти и крови, тянешь нечто, что нередко превосходит тебя нынешнего, из небытия в бытие. Это удивительное чувство.

Сейчас, конечно, набегут десакрализаторы-обесцениватели, которые станут напирать на сухую биологию или ещё на что-то. Я люблю науку, но не люблю тех, кто использует ее для того, чтобы гасить зажженные сердца. И наука, и разные околомистические восприятия (и религия, кстати, но не в догматически-бюрократическом преломлении) — ветви одного дерева, у всякой своя ценность, своё назначение и свои ограничения, обусловленные моментом.

Нам позволено лишь переоткрыть то, что и так существует. И мы, состоящие из частиц этого мира, описываем другие его частицы и закономерности, подобно Адаму, которому было дано право давать имена. Полагаю, в такие моменты мы видим то, что нам позволяют увидеть и приносим столько, сколько способны принести, и в этом отчасти уподобляемся Прометею и платим определенную цену.

На мой взгляд, насмешка над вдохновением — вещь самонадеянная. Мир больше нас, он породил нас, он же и пожрет, но милость его в том, что он может позволить иным из нас приобщиться к предвечному в его чистом виде, стать проводниками и своим светом, который будет уже не столь слепящим, озарить других.