Пара слов о новой книге - герои романа (цесаревна Елизавета)
И снова о героях…
О цесаревне Елизавете Петровне я писала в своём блоге в контакте не раз и не два. Трудно сказать, чем меня покорила эта дама, но я отношусь к ней очень тепло, хотя за эти годы узнала о ней много всякого — и нелицеприятного в том числе. Но любовь, зачастую, чувство иррациональное. И цитируя сама себя, скажу устами своего героя: “Разве любят по достоинствам? Да и не в моей это власти… Этим кто-то там, наверху, заправляет. Просто есть человек, который для тебя словно солнышко светит. Он рядом — и вокруг даже ненастной ночью ясный день. Нет его — и мир становится бесцветным, будто пыльный холст.”
Но вернусь к Елизавете…
Как и её старшая сестра, Анна Петровна, Елизавета родилась до брака Петра и Екатерины. Позже, во время венчания родителей, девочек “привенчали” — трижды обвели следом за брачующимися вокруг аналоя. Обряд этот узаконивал рождение бастардов и давал им полные юридические права. Однако, одно дело законы, а вовсе другое “дурной роток”, на который “не набросишь платок”. До самой смерти за спиной цесаревны, а позже и императрицы, шушукались, называя “ублюдком”. Вернее, слово в те поры было другим, но нынче в хорошем обществе применять его не принято)))
От Елизаветы воротили державные носы европейские женихи, и когда Петру вздумалось выдать любимую дочку за Людовика Пятнадцатого — ровесника Елизаветы, тому очень быстро приискали невесту, пусть старше на шесть лет, но зато старинного польского рода и безо всяких пятен на репутации.
После смерти Петра, а вслед за ним и Екатерины, Елизавета осталась практически одна. У неё имелись родственники: многочисленные дядья, тётки и их отпрыски — родня матушки, царицы-крестьянки Екатерины, но люди эти были малообразованные, выходцы из подлого сословия и никакого влияния на цесаревну не имели. Так что семнадцатилетняя девица, обладавшая весёлым, бойким характером, к тому же изумительная красавица, оказалась предоставлена сама себе.
Да, Елизавета по воспоминаниям многочисленных мемуаристов с детства была дивно хороша собой. Знала это и очень рано научилась кружить кавалерам головы и вертеть ими, как ей похочется. А тут, сделавшись сама себе хозяйкой, она словно в омут головой кинулась вкушать прелести взрослой весёлой жизни. Сплетни про неё ходили такие, что несостоявшиеся европейские мужья, небось, каждую неделю крёстным ходом вокруг Собора Парижской Богоматери вышагивали в благодарствие Богу за убережение от сватовства.
Ударил этот разгул и по самой цесаревне — несмотря на то, что в завещании своей матери она стояла в “очереди на трон” следом за племянником, Петром Вторым, и сестрой, Анной Петровной, её обошли. И после смерти этих двоих находящаяся у власти верхушка аристократов-олигархов посадила на престол двоюродную сестру Елизаветы, Анну Иоанновну, о чём я уже писала прежде. И десять лет цесаревне пришлось с ловкостью эквилибриста балансировать на тонкой эфемерной границе, по одну сторону от которой были ревнивое недовольство императрицы, а по другую ряса и монашеская келья.
Эти годы многому научили Елизавету. И если раньше то была просто весёлая, балованная, залюбленная родителями девочка, то к моменту, когда она получила престол своего отца, Елизавета превратилась в женщину умную, хладнокровную, скрытную, порой, лицемерную и даже лживую — ведь долгое время для того, чтобы уцелеть самой и сберечь своих близких, ей приходилось лгать и притворяться, обдумывать каждое слово и контролировать каждый свой шаг. Инстинкт самосохранения намертво врастил эти черты в её характер.
Она не была жестокой. Взбалмошной — да, капризной, несдержанной… Могла, порой, обидеть сгоряча, но мучить людей намеренно было не в её характере. Наверное, всякий знает, что в канун переворота, позволившего ей взойти на престол, Елизавета дала обет никого и никогда не казнить и, что самое удивительное, слово своё сдержала, хотя вся Европа потешалась над её “придурью” да и неудобств внутриполитических это доставляло немало. Не утвердила Елизавета и новое судебное уложение, которое было разработано по её указу. Слишком уж часто предлагалось использовать в нём жестокие пытки.
Правила она двадцать лет. И хотя потомки ставят ей в вину и расточительность, и любовь к нарядам, и лень, это было неплохое время. Правление Елизаветы стало фундаментом, на котором вырос и вызрел золотой век Екатерины.
***
И снова наши с нейросетью совместные попытки изобразить моих героев. Чтобы было с чем сравнивать начну с настоящего портрета Елизаветы.
Это портрет Елизаветы Петровны кисти неизвестного художника, написанный, предположительно, около 1742 года.
Опять же, предположительно, он является копией не сохранившегося до наших дней портрета кисти Луиса Мишеля ван Ло, придворного живописца Людовика Пятнадцатого.
На нём Елизавете должно быть тридцать два - тридцать три года.
И впрямь хороша!
Лучшее на данный момент и самое любимое изображение "моей" Елизаветы из сгенерированных нейросетью.
Полное, стопроцентное попадание в образ и характер.
Когда увидела её в продаже у нейро-артеров, боялась только одного -- что уже купили. И с тех пор другой её не представляю. Взяла его на обложку.
Тоже Елизавета от нейросети. В качестве референсного изображения использовались фотографии актрисы Юлии Хлыниной в образе юной Елизаветы Петровны из сериала "Елизавета".
Сам сериал посмотреть я так и не рискнула, но образ цесаревны из него мне понравился и показался довольно точным. "Оператором" нейросети работала автор нашего жанра, Мария Шарикова. Огромное ей спасибо!
Тоже одна из экзерциций искусственного интеллекта и тоже по образу Хлыниной из сериала.
В целом, неплохо, но из всех приведённых, наименее удачная. Быть может, потому, что упражнялась с нейросетью я сама.
Ну и Елизавета в исполнении Юлии Хлыниной из одноимённого сериала, которая послужила прототипом для работы с нейросетью.
Ещё раз оговорюсь, что сериал не смотрела и сказать, насколько его героиня соответствует по характеру реальной Елизавете, не могу. Но чисто внешне это кино-воплощение мне кажется самым удачным из тех, что я знаю.
