Похищенная любовь
Я села на стул и глотнула шампанского. А хотелось здорово напиться, и сделать что-то такое, что выведет из себя Валика. Разобьет его самоуверенную улыбку. Я сделал еще один глоток, и тут передо мной возник мужской торс в белоснежной рубашке.
Это был он, сомнений быть не могло. Светлый, словно пепельный волос. Прозрачные голубые глаза, только лицо стало старше. В белой рубашке с распахнутым воротом он стоял, прислонившись к мраморному колонне и смотрел прямо на меня. Взгляд был пустым, без эмоций. Только абсолютное внимание, наверное, так и смотрит хищник на жертву перед тем как бросится в атаку. По спине побежал могильный холод. Господи. Не может быть.
— Привет. — Блондин облокотился об стену, перекрывая мне проход.
— Здравствуй
По телу прошла волна электрического тока. Только Седой мог смотреть на меня так, словно имеет право. Словно я его собственность.
— Не делай вид, что не узнаешь.
У меня кружилась голова. — Узнаю, поэтому и здороваюсь.
— А ты не скучала.
Я понимаю, что хочу от него. Не уйти, а убежать. — Извини мне пора.
Он не склонил головы и не отвёл глаза. Посмотрела на себя в зеркальное отражение бара, — бледная, а глаза горят. Живут своей жизнью, потому что часть меня, спрятанная глубоко внутри, рада этой встрече. Я задавила все чувства на корню. Мне было все равно, я не хочу разбираться в своих ощущениях. Лишь бы потеряться, лишь бы он не схватил меня.
— Неужели откажешь, уйдешь не поговорив, а Тома?
Седой склонил голову на бок. Я кивнула, пытаясь разом сказать, всё и одновременно не зная, как сказать. И еще искала Валентина в толпе.
А его руки уже двигались, коснулись щеки невесомо, не прикасаясь, просто обвели по контуру. Я дернулась.
— Я не хочу тебя видеть, не хочу говорить. Я излечилась. Ты чудовище.
Я смело смотрела в его глаза, а у самой дрожала рука так, что пришлось поставить бокал.
— Это правда, что ты собираешься за него замуж? — рука замедлилась дрожит.
Вопрос, заданный просто так, уже вскользь, как констатация факта, что вот и всё, вот и всё мы с тобой Седой, разлетимся навсегда как птицы. Может и правильно, что разлетимся. Вижу что он напряжённо ждет моего ответа.
Я кивнула. Уверенно, безразлично. Не имело смысла спрашивать, откуда он узнал. Кто угодно мог проболтаться, а может быть Даневич сказал сам.
Седой побледнел. Отнял руку от моего лица. Словно глаза оплавились, почернели, в них появилась сталь, злость, решимость, одержимость, безумие, сухой песок.
— Тебе хорошо с ним?
— Да, очень. Я мечтаю выйти за него замуж.
Вот и рухнули, и рассыпались все трогательные моменты, пожираемые ненавистью. Я ненавижу его, НЕНАВИЖУ, твердила про себя.
— Уходи, — простонала я, — оставь меня в покое, пожалуйста…
От него исходила сила и уверенность. А еще чувство опасности, тонкий, налёт. Когда стоит перед тобой обычный с виду человечек, а в глазах у него тяжесть. Он схватил мои запястья. Меня парализовало, на секунду, а потом я выдохнула
— Пусти, прошу.
— Не могу Тома. Я люблю тебя.
Кто-то нажал точку ну моей шее и мое сознание погрузилось в темноту.
