Портвейн 777

Бутылка звонко приземлилась на асфальт. Лешка поморщилась от слишком громкого звука. Ну, почему, как ни утро - так эта бутылка пуста? Почему бы не проснуться хоть раз тогда, когда ее ещё не выпил Букаш?
Нет, каждый раз одно и то же. Лешка почесала лохмы спутанных волос и сделала даже что-то в роде массажа головы. От похмелья это не помогало, но хоть кожа перестала чесаться. Помыться бы... да только дождь можно неделями ждать. А уж чтобы нормально отмыться - это ливень нужен, такое тут редко бывает. Раза два за лето. Вот и ходи... чешись, как псина блохастая.

Лешка крякнула, села и натянула на голову капюшон вытянутой и линялой толстовки. Сколько уж ей? Года три, не меньше. Воняла, наверняка, за километр, да только Лешка ничего такого не чувствовала. Отморожен нос - и чудно. Главное, что дышит, а до запахов ей дела нет.
То ли дело в той, другой жизни. Как приснится иногда - и полы, натёртые крепким воском, и платье, пахнущее химчисткой, и даже густое ароматное рагу с овощами и индейкой. Вот за рагу Лешка особенно любила эти сны - вкус был просто божественный, а уж запах! Сама-то Лешка в жизни индейки не ела, а вот во сне - частенько.
Она даже Букашу рассказывала об этих снах. Без рагу, конечно, он слов таких не знал. Да и вообще высмеял. Ты, мол, Лешка, просто пьянь! Другие спят себе на лавках, а ты вона где почивать изволишь - аж в кроватях.

Обидно было. Виновата она, что ли, что сны были такие? Просыпается чистенькой, свеженькой и живет там. По магазинам ходит, на такси катается.
А потом просыпается - опять с пустой бутылкой! - и по помойкам шастает, да на тележке строительной катается, когда у Букаша настроение есть ее катать. Но это редко бывало. Для настроения портвейн нужен, а бутылка только ночью полной и бывает.
Про полную бутылку ей Букаш рассказывал. Каждый день плюхался рядом с ней на скамью в своей засаленной тужурке и начинал. Мол, греется он у костра уже один, все спят, и тут гля – а у Лешки под боком пузырь поблескивает. Манит, стало быть, Букаша несусветно. Ну, он уж бы и рад старой подруге оставить каплю, да не может. Портвейн - вот-те крест! - сам в нутро льётся и не останавливается.

Только Лешка думала, что врет он. Ну, откуда ж портвейну этому браться у неё под боком? Это всё галлюцинации после водки и настойки той, из аптеки. Белочка, вот что это.
Но Букаш дулся. Не сойти мне с места, Лешая, - настаивал, - каждую ночь пузырь этот с портвейном.
Ну, как тут Лешке устоять? Вечером, уж пьяная, язык не слушается, но руки ещё при деле - сами тянутся за этой проклятой бутылкой. Пустая, как есть пустая. Но вдруг Букаш не врет? Вдруг сама наполняется?Прижимает к себе покрепче и глаза таращит, чтоб не уснуть. Но как не уснуть-то после настоечки? Вот-вот. А на утро...

Бутылка звонко приземлилась на паркет. Алекса поморщилась от слишком громкого звука. Кажется, вчера Буков опять напился. Она требовала, чтобы он, пьяный, спал в гостиной, но ему было плевать. Завалился на свежезастеленную кровать прямо в одежде и с этой своей бутылкой, чтоб ей пусто было!
Выкидывать бутылку Буков категорически запрещал. Доставал из мусорного пакета, пару раз – даже из мусорного бака. Он, словно одержимый, находил ее, где бы ее не прятала Алекса. Она понимала, что это всё странновато, но не хотела задумываться по-настоящему. Вместо этого она боролась с этой стекляшкой, как могла: выбрасывала из окна, стучала по ней молотком. Ни царапинки. Пустая бутылка с выпуклым названием «Портвейн 777» лишь снисходительно поблескивала, а потом Буков приходил с работы и отбирал ее. Он клялся, что ночью бутылка сама наполнялась крепким напитком, но Алекса презрительно фыркала. Сама, как же!
Зато выпивал он ее сам, судя по амбре, витавшему в затемнённой шторами спальне. Алекса зажала нос рукой и выскользнула из комнаты, вспомнив свой необычный сон. Он снился ей почти каждую ночь, и в нем она наконец-то не чувствовала вони – ни от людей, ни от мусорных баков, ни от себя. Ей было так невероятно хорошем в том не обоняемом мире, что было даже безразлично на роль бомжа. Какая разница, кто! Главное – никаких резких, противных, тухлых, приторных запахов! И... в этом Алекса признавалась себе только у зеркала в ванной – во сне она чувствовала забытое ощущение родной души. Букаш – она даже имя его запомнила – был беспросветно туп и глуп, но он был всегда рядом.

С Буковым Алекса перестала чувствовать подобное очень давно. Задолго до Портвейна 777, который Буков однажды притащил с очередного аукциона. Реликвия, – сообщил он и поставил на стол в гостиной. Алекса не поверила, но на всякий случай протерла бутылку дезинфицирующей жидкостью, убивающей бактерий и запахи. Кто знал, где ещё побывала эта «реликвия»? Увлечение псевдо-старинными вещицами разыгралось у Букова внезапно, и Алекса не понимала этого.
Она вообще многого не понимала. Как, например, он умудрялся успешно работать и даже получать квартальные премии, если практически каждую ночь напивался этой дрянью?

Иногда в голове у Алексы мелькала мысль попробовать портвейн самой. Ладно, не иногда. Каждый день. Каждый вечер, как Буков приходил домой – радостный после очередного успешного рабочего дня и предвкушающий приятную ночь в компании с крепким напитком – Алекса поджимала губы и отворачивалась, раскладывая по тарелкам привычное рагу. Ее работа не была и в половину такой результативной, хотя Алекса прилагала максимум усилий.
Она равнодушно жевала овощи из рагу и вполуха слушала Букова. Сегодня получилось заключить выгодный договор! Начальник отметил на совещании! Замначальника обещал повышение!
Почему? За что ему всё это? Он даже мылся не каждый день. Он даже забывал все важные даты. Он даже не читал ничего умнее... да он вообще не читал! Буков не делал ничего из того, что мог бы делать и что ценила Алекса, и тем не менее легко шёл по жизни, не омрачая своё состояние чувством вины.
Это раздражало. Вызывало зависть. Хотелось... иногда действительно хотелось, чтобы рядом был Букаш. Не Буков. И если за это пришлось бы поплатиться квартирой и сытым животом, то и пусть. Зато и чужой удушающей успешности не будет. И вони никакой.
Может в этом всё дело? В невероятно сильном обонянии Алексы? Может нужно было его притупить, и стало бы легче?
Она не знала. И когда Буков подхватывал пустую ещё бутылку и уходил в гостиную, Алекса провожала его совсем не тем взглядом, каким раньше провожала его широкую спину.

Она нервно постукивала пальцами по чистой столешнице, а потом не выдерживала. Доставала телефон и ставила будильник на начало ночи. Чтобы попробовать хоть каплю странного напитка. Чтобы хоть чуть-чуть изменить свою жизнь. Чтобы хоть немного выйти из привычного образа.
Но ночью каждый раз происходило разное – то будильник не срабатывал, то звук оказался выключенным, то телефон оставался на кухне, то ещё что. Алекса всю ночь крепко спала в свежезастеленной кровати. А на утро...