Рецензия на книгу Али Пачиновны "Подари мне себя....до боли"

Приходилось ли вам читать книгу, которую сам автор, под поддакивание сотни восторженных поклонниц, называет своей лучшей работой... и обнаружить, что это самая пустая и нелепая книга, которую вы читали в жизни? Даже не книга, нет. А фанфик,  невероятно предсказуемый и вторичный.  

Речь идёт об эротическом триллере Али Пачиновны - Пятьдесят оттенков… То есть, «Подари мне себя до боли». Интеллектуальная эротика (!) и визитная карточка автора по её же, собственно, словам.

О чём книга? Да о том же, о чём и «Оттенки». Умница, красавица Соня знакомится на эпатажной выставке с богатым бизнесменом Максимом Моронским. Он первым замечает её и, используя весь свой богатый опыт соблазнителя (как потом выяснится, он был профессиональным жиголо), начинает её домогаться. Не флиртовать. А именно домогаться: лапать, хватать, предлагать секс прямо здесь и сейчас совершенно незнакомой девушке.

Нормально? Нормально.

Вообще на протяжении всей книги каждое слово и действие главного героя вызывали у меня только одну мысль: «ну что за ебл*н». Но это у меня. Героиня же в него влюбляется без памяти. В него вообще все женщины без памяти влюбляются, потому что он тако-о-ой крутой.

Почему он крутой? Потому что автор так сказала. Сами бы вы ни за что не догадались, потому что Максим Моронский ведёт себя как подросток-понторез с вечным спермотоксикозом. Пусть по сюжету он владеет сетью ресторанов и параллельно занимается контрабандой наркотиков и оружия - это всё слова. Крутизна героя на деле проявляется в домогательствах ко всему, что движется, и в увольнении сотрудников, к которым он домогался.

(Здесь и далее цитирование с сохранением авторской орфографии и пунктуации)

«Макс скользнул рукой выше под подол и сжал в ладони ягодицу. Девчонка разомкнула губы с тихим всхлипом, полным ходом отдаваясь в его власть.

Моронский резко убрал руку из-под платья.

-Заявление по собственному на стол управляющему. Сегодня же. Сейчас же! - проговорил он, поднимаясь из-за стола.

-Но... к... как, за что? - залепетала девка.

-За то, что позволяешь лапать себя на рабочем месте!»

Ну не ебл*н? Ебл*н. 

И так на протяжении всей книги: герой творит какую-то дичь, а виноватыми выставляет людей, которые ему это позволили.

Таким вот виноватым оказался и жених Сони – единственный персонаж, которому ещё как-то можно было бы посочувствовать, не будь он такой же пустышкой, как и все остальные герои этой книги.

Лев - мальчик-одуванчик, с которым героиня остаётся по привычке, ну и потому, что её маме нравятся эти отношения. Они уже давно встречаются, и вот Лев решает сделать Соне предложение руки и сердца. С этой целью он приглашает её в ресторан, который принадлежит - угадайте, кому? – Моронскому. И тот, как и подобает владельцу престижного заведения, разыгрывает клоунаду у всех на виду.

Ему пофиг, что о нём подумают клиенты, ему пофиг, что о нём подумает персонал (их всегда можно уволить, при желании, и да, он их в итоге всех увольняет), ему тем более пофиг, что о нём подумает сама Соня. Показанный лютым криминальным авторитетом, он не дорожит своей репутацией вообще ни капли, поэтому ведёт себя, как идиот.

«-ЛЕВ??? - опешил Моронский. - Серьёзно, его зовут Лефффф? - он нарочно протянул звук «ф». - Парень, тебя наебали при рождении. - хохотнул Макс.- Сходи покури минут 10 обдумай эту информацию, пока я поговорю с девушкой. Нам нужно обсудить один важный проект... гардеробной.»

И это подаётся автором, как юмор и крутизна, при том, что ничего кроме испанского стыда эта сцена не вызывает.

Мало того, что Моронский вмешался в разговор двух взрослых людей, которые на свою голову выбрали его ресторан для свидания, так он ещё показательно их унижает. Лапает девушку на глазах у гостей и в частности – её незадачливого жениха. И при этом выставляет виноватым этого самого жениха, потому что он за неё не заступается. Ведь настоящий мужик не должен давать свою девушку в обиду. Настоящий мужик должен обижать её сам.

«-О, ЛеФ! - веселился  Макс, - ты чего так рано? Ещё  пара минут и твоя девушка испытала бы свой первый в жизни оргазм.

  Парень сжал кулаки и насупился.

И это все? Все, на что он способен? Где злость? Где ярость? «Алё, твою без пяти минут невесту лапает какой-то хер! А ты стоишь, шею вжал, пузыри ноздрей пускаешь?»

  -Отпустите ее! - сказал он тихо. - Пожалуйста. Мы уходим.

  -А если не отпущу, то что? Маме расскажешь?

  -Я вынужден буду вызвать полицию!»

Вызывай, блин, санитаров, Моронскому пора в рехаб, а то он себе уже все мозги сторчал.

И это, кстати, не шутка. Он реально наркоман, и автор это романтизирует, рассказывая, как от него вкусно пахнет марихуаной. Их первый секс с героиней случился под наркотой, кстати. Но, тут, правды ради, стоит сказать, что он её не заставлял, она сама согласилась накуриться.

Не знаю, может автор хотела показать, как плавно, но неизбежно героиню затягивает в воронку порока, но в итоге получилось только заразить её идиотизмом, которым страдал сам Моронский.

Соня - это не персонаж, это одно сплошное клише. Она красивая, скромная, трудолюбивая, находящаяся в отношениях с недостойным её соплежуем. Её все кругом хотят, но она не такая и ждёт трамвая. Регулярно ходит в ночные клубы, из которых потом не знает, как сбежать. Круглым сутками глотает комки, застрявшие в горле. Советуется по всем вопросам со своей подругой, которая по законам жанра ещё более недалёкая, чем сама гг. Трахается со своим абьюзером и каждый раз, как в первый раз, думает: «о боже, что же я делаю, я с ума сошла?!».

А трахаются герои постоянно. Если они не трахаются, автор либо просто скипает время описанием «прошла неделя», либо рассказывает обо всём подряд. Обо всём. Подряд. О музыке, которую слушают герои. О каждой татуировке главного героя и об их значении. О шмотках, которые он покупает героине. О том, что они едят. О том, что они пьют. Причём это вообще никак не двигает сюжет и не раскрывает персонажей. Это всё нужно просто как прелюдия и повод снова потрахаться.

В какой-то момент Соня уже сама не выдерживает.

«-Макс... у меня столько неотвеченных сообщений, столько висящих проектов! У меня тоже есть определенные обязательства, срочные незавершённые дела... Да и у тебя тоже, наверняка, есть такие.»

Нет, блин, у него ни хера! Для человека, занятость которого не должна позволять ему лишний раз поссать, он удивительно свободен. Даже успевает сходить налево – но так, чуть-чуть, просто чтобы испытать силу и искренность своих чувств к Соне.

А потом снова-здорово - герои трахаются. В машине. В кабинете. У него в квартире. У неё в квартире. Когда герой болеет. Когда героиня разговаривают по телефону с матерью.

Кстати, насчёт матери. К несчастной женщине у Моронского какая-то нездоровая тяга. Он слишком часто о ней думает, пока совокупляется с гг.

«-Бомбита моя! - сквозь сжатые челюсти выдавил Макс. -  Видела бы нас сейчас твоя мама! Видела бы она тебя... - он продолжал  неистово вдалбливаться в нее.»

Ну как в такого не влюбиться?

Вообще, к героине Моронский относится, как настоящий мужчина, не то что «ЛеФ», поэтому называет её не иначе, как «ох*ительная тёлка».

«Соня... сидела на постели, скрестив ноги. В его рубашке. Она в ней была такая... в общем, ни один эпитет здесь был неуместен. Она была охуительная. Вот. Член опять колом. Сучка маленькая, не даёт расслабиться.»

«Уткнулся ей в затылок носом и прошептал: «охуительная тёлка».»

« -Сейчас выебу в жопу, если не перестанешь! - прорычал он сквозь сжатые челюсти ей в губы.»

Ой, последнее здесь случайно затесалось. Но суть вы понял: Моронский - мастер комплиментов. Вот ещё парочка, если не верите.

«-Пока, пися-хулиганка, - сказал Макс, заправляя прядь ее волос за ухо.»

«-Течёшь, как шлюшка, - обжег он висок.

Соне бы возмутиться такому эпитету в свой адрес. Но она текла. Что тут возразишь?

-Моя персональная блядь...»

И он несёт такую ахинею постоянно, и если ему простительно, потому что он наркоман, то почему от этого «течёт» сама героиня, за которой никогда мазохистских наклонностей не водилось, не понятно.

Поясню: мне нравится в книгах грубый секс, абьюз, бдсм. К словам «шлюха» и «бл*дь» отношусь как необходимым атрибутам жанра.

Но здесь они не вызывают ничего кроме недоумения, потому что герой выдаёт их на ровном месте, а героиня на таком же ровном месте от них кайфует.

Иногда. А иногда - нет. Иногда Соня возмущается, потому что вообще-то никакая она не шлюха.

«-Я хочу уйти сейчас отсюда, и чтобы ни ты, ни твои люди не задерживали меня. Иначе, можешь считать, что это была наша последняя встреча! Я не одна из этих твоих клубных минетчиц.»

«  -Знаешь. Я тут подумала, раз между нами только  секс... значит я возвращаю тебе твои подарки. И больше не смей мне ничего дарить или покупать. Это выглядит, как плата за секс. А я не проститутка.» 

Этот кризис самоопределения Сони – суть всего сюжета. Чтоб вы понимали  - вся интрига книги закончилась в двадцатой главе, когда герои переспали. О чем остальные двадцать семь глав плюс эпилог? О пизд*страданиях главной героини.

Она то любит его, жить не может. То ненавидит и бросает.

«Господи, что за человек! Что он за чудовище!? Почему с ним так тяжело? Почему она влюбилась так сильно именно в него? И что теперь делать? Как теперь, вообще, жить?»

А герой то отпускает её, то забирает с самцовым заявлением – ты моя!

«-Послушай, девочка моя, - заговорил он тихо, но жестко,  вырезая каждое слово острым осколком своего терпения.   - Я - это я. Есть вещи, созданные для меня, и никто не имеет право трогать их руками. Даже мысли такой допускать!

  -ВЕЩИ??? Ты сказал вещи? - Соня задохнулась. Слёзы подступили к горлу, в носу защипало. Вот оно - настоящее ее определение! Она - вещь для него!»

Кстати, тут Моронский солгал. Его «вещь» не имеют право трогать руками только другие мужики. А если это делают проститутки в его клубе, то он даже на это посмотрит и подрочит.

« Девчонкам явно нравилась новая подружка. Одна  нежно мяла Сонины груди под бордовым плетением лент, задевала подушечками пальцев маленькие затвердевшие пики. Брюнетка села перед Соней на корточки, заодно демонстрируя Максу свой голый зад. Руками начала ласкать внутреннюю поверхность  бёдер девушки под  тонкой паутинкой бордовых чулок, поднималась выше к обнаженной коже ягодиц, кружила нежными пальцами у кромки ее трусиков и вдоль подвязок. Потом и вовсе приблизила лицо к Сониной промежности и уткнулась носом ей в лобок, проводя языком по ткани трусиков и втягивая запах.

  «Зашибись пахнет, правда?».

И это даже не самый бредовый момент в книге.

Самый бредовый момент поджидает читателя в последней главе. И это похищение героини.

Нет, не так.

Это самое тупое похищение, которое вообще можно было придумать. Знаете, как похититель его осуществил? Он позвонил Соне на домашний телефон и сказал: спускайся скорее, тут машина ждёт, я хочу тебя изнасиловать, а твоего хахаля убить.

И она спустилась.

Серьёзно.

Героиня просто пошла к похитителям после телефонного звонка. У них не было никого в заложниках из её родственников или друзей. Они не приставляли никому пистолет к голове. У похитителя вообще не было никаких рычагов давления на неё. Он просто ей позвонил, и она пошла, оставив своего абьюзера на кровати досматривать сны.

«Максу к ним нельзя. Если она растолкает его сейчас, он пойдёт к ним и они убьют его!»

А тебе можно?! Почему ты-то пошла к ним?!

«Как только она шагнула в открытую пасть чёрного микро-автобуса, ее схватили за шкирку, скрутили руки за спиной, заклеили рот и накинули холщовый мешок на голову - хорошо, хоть чистый. И все это так быстро и отлаженно, что Соня даже... восхитилась!»

Соня, бл*ть…

«Соня пыталась найти альтернативные варианты развития событий, но все упиралось в то, что она приняла единственно верное решение. Она могла бы, конечно, разбудить его и все рассказать. Но тогда бы он пошёл один. Не стал бы даже охране звонить. Один! Потому что он такой! Отчаянный! И она ни секунды не сомневалась в том, что он что-нибудь придумает и спасёт ее. (Ой, дураааа, - прим. авт.)»

Это примечание автора… Ахаха! Аля Пачиновна сама в шоке от того, как такую х*йню можно было наворотить. И, тем не менее, эта книга остаётся её «визитной карточкой».

Я видела в комментариях, что некоторые хвалят автора за грамотный текст.

Это правда. Книга читается легко, и в ней почти не встречаются грамматические ошибки. Но там есть много того, что раздражает покруче ошибок.

Во-первых, использование притяжательных местоимений повсюду, будто автор применяет правила английского языка на русский. Соня округлила свои глаза. Соня заключила её в свои объятья. Соня повернула голову на своей длинной шее… Тут точно нужно уточнение, что шея была не чужой?

Во-вторых, звериная ипостась Моронского, а точнее - его лапы. То его лапа сжимает волосы героини, то лапа тискает ей грудь, то лапа комкает край её толстовки, то лапа обхватывает её нижнюю челюсть. Да сколько, блин, можно?

В-третьих, иногда автор так перебарщивает с креативностью, что получаются в итоге очень странные описания.

«У Сони зародилось новое чувство.

Оно холодной скользкой сколопендрой пробралось за пазуху. Сколопендра сочла место за Сониной грудной клеткой весьма благоприятной средой обитания, начала прогрызать в душе тоннели и откладывать в них свои токсичные продукты жизнедеятельности.» 

Откладывать в них свои токсичные продукты жизнедеятельности?! Ч-чего, блин?

Или вот ещё:

«Макс все пытался понять, почему она так на него действовала. Что в ней превращало его в какое-то тупоголовое одноклеточное, у которого только три примитивные эмоции: «Ууу», «Ыыы» и «Аааа», которые, впрочем, мало чем отличались друг от друга.»

И таких перлов в книге полно. Но закончим, пожалуй, моим любимым – в чём-то философским диалогом с  творческим посылом.

«-Кто художник? - нерешительно поинтересовалась Соня.

  -Порисовываю иногда.

  -Художник бы сказал «пописываю»?

  -Пописываешь ты, когда смотришь на меня, а я - творю!»