Ночной эфир с Еей Россо. Всё по-взрослому

(интервью с автором Ричардом Бруком в группе ВК "Книжное измерение")

Сегодня в моей студии необычный гость: произведения этого автора выбиваются из общепринятого ряда тематикой и манерой изложения. Его творческая натура с аналитическим складом ума вкупе с кинематографическим стилем повествования, который часто отмечают читатели, позволяет автору показывать свои истории, а не рассказывать.

Александр Дюма, Стендаль, Алексей Толстой и Достоевский, Артур Конан Дойль и Эдгар По, Стивен Кинг, Эрих Мария Ремарк, Генри Миллер и Бернард Шоу — этих писателей мой гость считает своими литературными учителями.

Писательство для моего собеседника не хобби, а «призвание, основное занятие и способ заработка. Это любимая работа, и я принадлежу ей в режиме 24/7» (цитата).

Большой поклонник классической музыки и классической литературы, «однако и современность вызывает мой живой интерес» (цитата).

Его имя — литературный бренд. Поэтому мне так и не удалось раскрыть самую интригующую тайну: добыть разрешение на публикацию настоящей фотографии. А потому вопрос: кто скрывается под творческим псевдонимом — мужчина или женщина — по-прежнему остаётся открытым!

О себе он говорит так: писатель, притворяющийся психологом, философом и поэтом. Позвольте, наконец, представить героя Ночного эфира — Ричард Брук, автор любовно-приключенческих романов, психологических триллеров и городской мистики/фэнтези, где всё по-взрослому.

КИ. Каким было ваше детство? А каким вы были ребёнком? Ваше самое яркое воспоминание?

РБ. О детстве мне не хотелось бы говорить, это был не самый приятный и легкий период в моей жизни. Ребенком я был серьезным и мечтательным, всегда ощущавшим себя старше своих лет. В свои восемь дружил с двенадцатилетними, со сверстниками было просто неинтересно, и жил больше в мир книг, чем в реальности. В общем, довольно обычная история для человека, родившегося в СССР в середине 70-х.

КИ. С какого возраста появилось желание писать. Помните момент, когда желание воплотить историю на бумаге стало сильнее всех остальных желаний?

РБ. Раньше, чем я научился писать. Первые стихи сочинил на прогулке в детском саду, года в четыре, а первые истории сочинял, лежа без сна в «тихий час». В тетрадях что-то карябал еще печатными буквами.

КИ. Что послужило толчком для написания самой первой книги?

РБ. Наверное, наследственность, а точнее, опыт моей мамы, которая тоже писала, и начала тогда же, когда и я - в начальной школе (улыбается).

КИ. Если бы могли взять в соавторы любого писателя (даже знаменитого), кто бы это был? И историю о чем вы бы написали вместе?

РБ. Если вот прямо любого-любого, то Александра Дюма. Я считаю его лучшим в мире рассказчиком и сюжетником, эрудированным, остроумным, но… лично мне в его книгах всегда не хватало «хэппи эндов» и… сцен для взрослых, хотя бы 16+. И того, и другого до обидного мало, хотя фривольностей и пикантных намеков предостаточно, и ханжой он отнюдь не был. Так бы и писали, видимо: я - хэппи-энды и любовные сцены, а он - все остальное… Хотя, думаю, и в развитии основного сюжета я бы тоже пригодился. Кстати, писать диалоги я учился именно у Дюма. Ну а в соавторстве с Жаном Кокто я бы охотно написал сценарий мистического триллера времен Ренессанса, с главной ролью для Жана Марэ.

КИ. Жан Марэ, почему именно он? Только подробно.

РБ. Если подробно, то, возможно, дело тоже в наследственности, хотя я человек мистически настроенный, и не могу не замечать некоторых магических моментов.

 

Жана Марэ любили и моя бабушка, и мой дедушка, и моя мама. Я впервые увидел его по телевизору примерно лет в шесть… и с тех пор тоже люблю. Первую книгу о нем, изданную в СССР в 60-е (и каким-то чудом проскочившую мимо цензуры), я прочел в школе, в возрасте около 11 лет, а в двенадцать - увидел Марэ на большом экране, в фильме «Опасное сходство» («Рюи Блаз»). Тогда я впервые начал сочинять о нем истории, точнее, не о нем пока еще, а превращать его в персонажей моих историй. Вот так все началось еще в далекие 80-е.

А в 2009 я впервые прочел наконец-то изданную у нас автобиографию, без купюр, и Жан Марэ открылся мне по-иному… очень глубоко и трепетно.

Он с детства был частью моей жизнью, сейчас занимает в ней большое место и, надеюсь, так будет всегда.

КИ. Вы вскользь упоминали о романе, которым зачитывался ваш класс. Хотелось бы подробностей. Это было под влиянием фильмов с Жаном Марэ?

РБ. Нет, это было под влиянием рассказов Конан Дойля, и, в частности, повести «Этюд в Багровых тонах». Я не писал фанфиков, тогда я вообще не знал, что сочиняемые в голове и в тетрадке продолжения и побочные линии к фильмам и книгам когда-то назовут фанфиками, и они станут полноценным литературным жанром.

Но, повторюсь, мой первый роман не был фанфиком, это было совершенно самостоятельное произведение, дело происходило в викторианской Англии, а из Конан Дойля я взял некоторые имена, поскольку иностранных имен тогда знал очень мало. Так, героиню звали Илси, а героя — Джозеф. Книга называлась «О чем щебетала ласточка», но сейчас уже убей не помню, о чем. Кажется, там еще был граф Артур, которому Илси не отвечала взаимностью, потому что любила Джозефа. И, кажется, Артур и Джозеф стрелялись на дуэли, но больше ничего вспомнить не могу.

КИ. Насколько кинематографическое наследие Мэтра повлияло на ваш выбор стать писателем?

РБ. Сложно сказать… наверное, это все же «две разные девушки» (с). Писателем я родился, не думаю, что у меня был даже какой-то особый выбор. Фильмы с Марэ повлияли скорее на выбор сюжетов, на тип моего героя.

КИ. Каким был ваш первый писательский опыт? Так, чтобы не рассказ, а солидный, объёмный текст.

РБ. Выше я уже рассказывал о своем первом романе, написанном в синем блокноте) Второй роман — «Белая роза», про Англию 15 века, времен войны Йорков и Ланкастеров - был написан в 10 лет, это я точно помню, в зеленой тетрадке на пружинках, в 96 листов. Бета-редактором, как сейчас бы сказали, была моя мама, она тоже любила Ричарда III. К сожалению или к счастью, текст не сохранился.

КИ. Что думают о вашем творчестве родные и близкие? Читают? Дают ли советы?

РБ. Самый родной и близкий мне человек - мой соавтор, и это самая большая удача в моей жизни. А близкие - по-настоящему близкие - поддерживают. И читают. А советы дают, когда прошу.

КИ. Есть ли книги, в которых были автобиографические инклюзии?

РБ. Во всех моих книгах есть. Ведь, по сути, каждое произведение - переработанный личный опыт, жизненный или духовный, это результат внутренней алхимии, когда свинец обыденности превращается в золото истории. Но однажды я понял, что настоящим писателем становишься, когда перестаешь писать о себе и своих знакомых под видом героев, и начинаешь создавать отдельные миры с уникальными персонажами. Тогда собственная жизнь и опыт становятся просто строительным материалом для здания романа.

КИ. Почему именно проза, да еще такие жанры, как слэш и фемслеш, современный остросюжетный любовный роман, триллер, эротика и даже исторический?

РБ. Не знаю, честно говоря… Почему ворона каркает, а соловей щебечет? Я не выдумываю свои истории, не планирую: вот, я сейчас сяду и напишу исторический слэш или эротический триллер… Это истории ловят меня. Герои приходят сами.

КИ. Читательницы интересуются, почему именно слеш? Вот, отвечайте, почему вам нравится писать слеш? И слеш ли это вообще-то?

РБ. Потому что красивый обнаженный мужчина - это прекрасно, а двое красивых обнаженных мужчин - прекрасно вдвойне (улыбается).

Ну а если серьезно, именно «слэш» я сейчас не пишу. Слэш - это изначально жанр фанфикшена, т. е. вторичного творчества по мотивам фильма или книги, где двум персонажам мужского пола приписываются романтические или интимные отношения, которых (как правило) не было в каноне.

Мои произведения прежде всего оригинальны, это не фанфики. И сюжет не является лишь «склейкой» между эротическими сценами, наоборот, эротические сцены появляются лишь тогда, когда это требуется по сюжету. И наконец, что бы там ни утверждали поборники «духовных скреп», отношения М+М или Ж+Ж по сути ничем не отличаются от отношений М+Ж. В них совершенно те же чувства, желания и стремления, те же драмы и кризисы. Но если про отношения М+Ж написаны километры томов и отсняты сотни тысяч фильмов, то «любовь, не смеющая назвать своего имени», освещена и исследована значительно меньше. А многие предубеждения и страхи, связанные с однополыми отношениями, имеют в своей основе, простите, невежество, или - если сказать мягче - недостаток информации. Так что одной из своих писательских задач я вижу просвещение.

Упреждая возможные упреки, оговорюсь, что все мои книги имеют возрастной ценз 18+ и предназначены только для взрослой аудитории.

КИ. Легко ли писать про однополые отношения? Почему не ужасы, мистика или фантастика?

РБ. Я не пишу именно «про однополые отношения». Мои герои иногда состоят в однополых отношениях, иногда - в разнополых, иногда - в тех и других, или вообще не состоят ни в каких. А по жанру это может быть что угодно, и ужасы, и мистика, и фантастика (улыбается).

Что касается - легко ли… Писать для меня вообще легко, что не отменяет того факта, что это большой труд.

КИ. Мужской пол в ваших произведениях просто бесподобен! Однако, часто главными героинями являются девочки. И хотя, прочитав пару произведений с акцентом на женский пол, определённый образ «тургеневской девушки» вырисовывается (я не знаю, как это назвать иначе), возникает вопрос: какой должна быть девушка, которая смогла бы претендовать на главную роль в ваших работах?

РБ. Сложный вопрос… Мне, как автору, эта гипотетическая девушка точно ничего не должна (смеётся). А чтобы стать героиней книги, ей достаточно иметь собственную интересную историю. Как я уже говорил выше, обычно меня ловят истории, сюжеты, с героями я знакомлюсь, когда начинаю рассматривать сюжет поближе, и абстрактные «девочка» и «мальчик», становятся, к примеру, танцовщицей Машей и актером Пашей, или московской барышней Александрой и атаманом Нестором.

КИ. Хотя бы одна женщина существует в тексте только для того, чтобы представлять идеалы феминизма?

РБ. Нет. У меня нет героев-функций, призванных что-либо воплощать или делать программные заявления; хотя дамы, разделяющие идеи феминизма, на страницах моих книг встречаются. Например, Лена Драбкина в «Созвездии Разбитых сердец» или Эррин в «Пармских фиалках».

 

КИ. Женщины-стервы отсутствуют в ваших романах. Почему?

РБ. Ну почему же, есть (улыбается). Просто им не отводится главная роль в сюжете. Например, Ирма Шеннон в «Знамени его надо мной», или Белинда Грасси в «Волке на холме» - та еще стерва, или Галина в «Черном атамане». Почему не на главных ролях? Все просто: не люблю стерв.

 

КИ. Ваш любимый типаж главного героя и героини. Отрицательные герои - это всегда абсолютное зло или вы пытаетесь их понять? Как придумываете названия? Откуда вы берете имена для героев своих книг?

РБ. Типаж… знаете, я вообще предпочитаю избегать типажей, мои герои все настолько разные, что я сам удивляюсь. Даже если они в чем-то похожи, каждый - яркая индивидуальность.

Деления на положительных и отрицательных героев я также избегаю, поскольку в каждом из нас много цветов, не только черный и белый. У меня всегда полифония, разные полюса, у каждого персонажа своя правда… Что, конечно, не мешает читателям любить одних героев и не выносить других, ну и я тоже не свободен от пристрастий. К большинству героев отношусь с любовью и симпатией, некоторые для меня сложны и неприятны. Но для меня это скорее поразмышлять о том добром и злом, что есть во мне. А понять можно (да и нужно, наверное) каждого, хотя это и сложно.

Названия я придумывать не умею, вечно с ними мучаюсь, а имена герои обычно называют сами, Бог знает, где берут)

КИ. В каком жанре хотели бы поработать?

РБ. В жанре ужаса, классического хоррора - с призраками, привидениями, чудовищами, зловещими артефактами.

КИ. Почему до этого не писали в нем?

РБ. Потому что это довольно страшно (улыбается). Я из тех писателей, что глубоко погружаются в создаваемые миры, общаются с персонажами, а жить в окружении монстров и привидений довольно непросто.

КИ. Какие сцены тяжело писать? Многие авторы говорят, что просто рассказывают историю героев, они сторонние наблюдатели. У вас так же? Может такое быть, что вы придумали одно развитие событий, а герои настояли на своем и вы что-то меняли?

РБ. Я эмпат по натуре, и, конечно, не просто сторонний наблюдатель. Персонажи для меня как дети или возлюбленные. Тяжело писать сцены, связанные с насилием, физическим или психическим, или когда герои сильно страдают.

Что касается того, меняют ли персонажи заранее придуманный сюжет - да постоянно, только этим и занимаются. Неизменными остаются лишь точки входа и выхода, начало и финал, но к финалу зачастую все приходит совсем не теми путями, что виделись изначально.

КИ. Читаете ли сейчас что-то из самиздата?

РБ. Да, у меня есть любимые авторы. Наталья Ракшина, Полина Атлант, Йозеф Кайнц, Ирина Трифонова, Надежда Соколова, Анна Неделина и еще некоторые.

КИ. Какую книгу сейчас читаете? Что бы посоветовали почитать своим читателям? Классика, бестселлеры Нью-Йорк Таймс?

РБ. В момент подготовки интервью - Колин Джонс «Париж. История великого города». Рекомендую всем, кто интересуется европейской историй и легендарными городами. Ну а классику, полагаю, имеет смысл читать всем, кто пишет. Не обязательно повторять классиков или подражать им, но это база, основа, почва для обретения собственного стиля, оттачивания мастерства. Скажу больше - я считаю чтение классической литературы единственной настоящей школой для писателя.

КИ. Что послужило толчком к написанию «Черного атамана»?

РБ. Я копался в старых тетрадях и нашел два рассказа о Махно, написанных еще в 18 лет. Я решил их перепечатать, подредактировать и выложить в сеть… и понеслось: сам не заметил, как написал целый роман.

 

Махно меня всегда интересовал. Это уникальная историческая личность с потрясающей судьбой, чей образ в свое время был изрядно искажен и очернен советской пропагандой. Любовных историй в его жизни тоже было немало, я взял на себя смелость рассказать одну из них. Получился такой славянский Робин Гуд.

 

КИ. Самый необычный герой книги?

РБ. Мммммм… пожалуй, Дирк Мертенс. Действует в «Знамени его надо мною» и в «Лимонном дереве», которое еще пишется. Персонаж вроде и не главный, но очень важный и таинственный. «Не то сова, чем кажется она».

КИ. С кем из второстепенных героев вы можете себя сравнить? Почему?

РБ. Да у меня их море (смеётся). Смотря по каким критериям.

КИ. А из главных героев?

РБ. Сравнить-то могу с любым, но опять же - по каким критериям? Вопрос не совсем ясен.

КИ. Назовите три общие черты, которые есть у вас и вашего героя

РБ. Разгильдяйство, мотовство, чувство юмора

КИ. В какой из своих книг (надо назвать одну!) вы хотели бы пожить и кем из героев?

РБ. Не могу назвать одну, поскольку живу в каждой своей книге, когда пишу… Но если принять правила игры, то - «Пармские фиалки», и, в принципе, любым мужским персонажем, кроме Гасоля и Боба Морриса.

 

КИ. Есть ли у вас любимые персонажи? Какие?

РБ. Да. Все герои французского цикла. Эрнест Верней, Жан Марэ, братья Кадоши. Но вообще люблю всех.

КИ. Агата Кристи писала, что замысел ее книг приходит ей за мытьем посуды. А как у вас?

РБ. Очень по-разному. Иногда во сне. За мытьем посуды тоже бывает.

КИ. Где вы берёте сюжеты для своих книг? Откуда берутся такие потрясающие сюжеты?

РБ. Есть такое понятие в философии и глубинной психологии - Spiritual Mind, Мыслящее Поле. Станислав Лем назвал его Солярисом, Вернадский - ноосферой. Видимо, оттуда (улыбается). Я - Божья дудка, рассказчик, хронист, сюжеты приходят сами.

КИ. Что появляется раньше: книга или название? Персонаж или его внешность?

РБ. Книга появляется раньше названия, и чаще всего приходит персонаж со своей историей… и какой-то внешностью. Но бывает и так, что, как пишет Андре Жид, «вдруг тебя поражает какое-то лицо» - и за человеком с этим лицом уже тянется некая история…

КИ. Верите в силу инсайта или считаете, что важнее упорство и регулярность усилий?

РБ. Верю в силу инсайта, ибо сам инсайтист - это моя специализация в рамках психологического образования; но упорство и регулярность усилий тоже важны.

КИ. Расскажите, пожалуйста, о рекордах написания произведения. Любого: рассказа или книги.

РБ. Честно говоря, никогда не задумывался о творчестве в подобном ключе… Писательство для меня меньше всего похоже на спорт, возможно, поэтому я не приемлю «потогонную» систему, принятую на некоторых коммерческих литературных порталах и в ряде издательств.

Но если говорить, к примеру, о скорости написания… Абсолютный чемпион - рассказ «Соленая карамель», я написал его примерно за 4 часа.

 

А большой роман «Созвездие Разбитых сердец» был написан всего за полтора месяца. Для сравнения, предыдущий большой роман сходного объема я писал год. Но с «Созвездием» мне помогал соавтор.

 

КИ. Что в творческом процессе для вас самое интересное?

РБ. Создавать новый мир и… быть в нем немножко богом. Ведь судьбы персонажей в моих руках. Стараюсь обходиться с ними бережно.

КИ. Как пишете диалоги? Ведете диалог между собой от лица персонажей?

РБ. Да просто сажусь и пишу (улыбается) В моих романах диалог - это главное средство для развития действия и сообщения важной информации. Персонажи общаются, я просто записываю...

КИ. С какой книги вы посоветуете начать знакомство с вашим творчеством?

РБ. Это смотря кто что любит… Я ведь пишу в разных жанрах, хотя общий вектор - любовно-приключенческий. Как мы с соавтором определили, «Дюма для взрослых». Вообще в моих книгах все по-взрослому: помимо увлекательных сюжетных коллизий, куда постоянно влипают герои, есть также секс, выпивка, драки, и «слова нехорошие» встречаются. Но зато описаны сильные глубокие чувства, любовь, дружба - и обычно хороший конец. Не обязательно в стиле «все поженились и жили долго и счастливо», но хороший. Сюжеты тоже в основном реалистические, я пару раз попробовал себя в жанре фэнтези, и все-таки пришел к выводу, что это не мое.

Допускаю, что я довольно сложный автор для тех, кто любит милые романтические сказки с невысоким рейтингом, или истории «про олигархов и золушек», или совсем не приемлет тему М+М.

Я люблю все свои книги, но если уж что-то рекомендовать… Мне особенно дороги «Черный атаман» и вся серия про Эрнеста Вернея. Ну а если хотите очень-очень горячую любовную историю, вполне традиционную, с театральный колоритом, порцией юмора и счастливым финалом, то рекомендую «Созвездие Разбитых сердец».

КИ. Бывает ли такое, что реальные люди узнают себя в Ваших героях?

РБ. Бывает. Но я обычно говорю, что все совпадения случайны (улыбается).

 

КИ. Есть ли какой-нибудь интересный случай из жизни, вошедший в книгу?

РБ. Конечно. Например, история с героическим спасением кота с тополя высотой с пятиэтажный дом, с использованием альпинистского снаряжения, описанная в романе «Созвездие Разбитых сердец», полностью из жизни. Этот случай произошел в начале 90-х, с моим близким родственником.

КИ. По какому принципу выбираете место действия и ситуации, в которые попадают герои?

РБ. Интуитивно.

КИ. Как вы прорабатываете исторический материал, насколько глубоко? И откуда интерес к истории?

РБ. Интерес к истории, особенно западноевропейской и российской, начиная с петровского времени, испытываю с детства. Отчасти это связано с наследственностью, отчасти - с кругом чтения, ну и трижды гуманитарное образование, одно из которых получено в МГУ им. Ломоносова, сыграло свою роль.

Матчасть по истории прорабатываю очень глубоко и тщательно, стараюсь не искажать канвы исторических событий, не путать дат, не допускать анахронизмов. Так, события в романе «Черный атаман» с точки зрения датировок выверены фактически по дням, и вымысел органично вплетен в подлинные события.

КИ. Что для вас важно при работе над книгой? Антураж важен? Часто ли переписывается книга за время работы? Жалко расставаться с героями?

РБ. Важно, чтобы история и персонажи меня «цепляли» - не могу написать ничего путного, если эмоционально не включен. Что касается антуража (надеюсь, я правильно понял вопрос), мне нужен горячий чай, иногда - кофе и сигарета, музыка под настроение и работающий компьютер с гугл-доками и сетью. Но могу и писать ручкой в тетради, держа тетрадь на коленке. Книгу в процессе не переписываю, пишу как Бог на душу положит, по заветам Жана Кокто. Редакторскую и корректорскую работу делаю сам в процессе. Дополнительно книга вычитывается перед публикацией.

Расставаться с героями безумно жалко, но приходится - как с выросшими детьми.

КИ. Легко или сложно далось вам написание дивного рассказа «Крымские яблоки»?

 

РБ. Очень легко. Рассказ просто «выдохнулся», написал я его, кажется, за неделю или дней за десять.

КИ. Бывают ли моменты, когда абсолютно ничего не получается сделать? Как вы преодолеваете периоды творческого кризиса или как боретесь с прокрастинацией?

РБ. Бывают. «Аскетическим воздержанием, постом и молитвой». Другого способа нет. Писать для меня = жить. Периоды творческого кризиса сравнимы с угрожающим жизни состоянием, так что профилактика - наше все.

КИ. Что может погубить вдохновение? Как вам удаётся не скатиться в пропасть под названием «топ-тренд-читатель-схавает»?

РБ. Раньше могла погубить злая, обесценивающая критика от близкого человека, теперь уже нет. И еще - как это принято сейчас говорить, «писать в ЦА», «писать в тренды». Я не пишу в ЦА, но я хорошо знаю своего читателя, уважаю его, вступаю с ним в диалог. И не пишу в тренды, я их создаю. И плевать, что это звучит нескромно.

А еще, как выяснилось, не могу писать тупо «для денег». Да, я продаю свои книги, я по-честному «живу с пера», но писать адский трэш, чтобы срубить бабла, потому что адский трэш «в тренде» - не могу. И не буду. Я уже не так молод, чтобы тратить свое время на фигню.

Главное, я уважаю себя как автора и уважаю своих читателей, не считаю их дебилами, не способными воспринимать тексты сложнее «Колобка» и готовыми съесть любую дрянь, лишь бы была в красивой обложке.

КИ. Вы думаете о читателе, когда пишете? Может он чему-то научиться, что-то открыть для себя, читая ваши книги, как вы считаете?

РБ. Конечно, я думаю о читателе. Полагаю, что, читая мои книги, можно многое узнать о психологии семейных и любовных отношений, о детско-родительских моделях, о способах гармонично взаимодействовать с партнером, преодолевать неизбежные кризисы, разрешать сложные ситуации. Можно почерпнуть немало интересных исторических знаний, обогатить свой культурный багаж, познакомиться с интересными персонами из мира искусства и политики.

КИ. Почему читателю следует выбрать именно вашу книгу?

РБ. Потому что я - хороший автор. Мои книги очень интересные, вызывают массу эмоций в процессе чтения и дают надежду на лучшее.

КИ. Вы пишете по жесткому плану или спонтанно?

РБ. Я пишу по плану, но спонтанно (смеётся). У меня есть установленный график работы, я его придерживаюсь. В книге я всегда знаю «точку входа» и «точку выхода», а вот маршрут между этими двумя точками - как раз и есть место для проявления спонтанности.

Как я всегда говорю - персонажи умеют удивлять.

КИ. Свои книги вы часто начинаете выкладывать уже в процессе написания. Комментарии читателей как-то влияют на сюжет?

РБ. Нет. Но с читателями я всегда веду активный диалог. Это отдельное удовольствие.

КИ. Сейчас много говорят, что литература скатывается на потребительско-развлекательный уровень. Осталось ли что-то из глобальных задач, которые ставили писатели перед собой раньше?

РБ. Безусловно. Это зависит лишь от писателя, от степени его таланта, культурного уровня, личностного развития, осознанности.

Скажем так, писатель - это не только тот, кто пишет, но и думает, и чьи мысли заставляют думать других.

КИ. Некоторые читатели мечтают пообщаться с каким-нибудь талантливым и заинтересованным автором, чтобы подарить ему пару-тройку историй из жизни. Нужно ли подобное общение писателям? Если да, то почему?

РБ. Полагаю, да. Общение автора с читателями - это обмен смыслами и энергиями, автора должны читать, но автору нужен материал, созданный самой жизнью.

КИ. Как вам кажется, от чего больше отдача от электронной версии или печатной? Как сами любите читать?

РБ. Я человек уже не юный, люблю печатные книги. Но сейчас, увы, все меньше книг, которые хочется поставить на полку. С компьютера хотя бы удалить можно. С другой стороны, электронный формат - это будущее, а между прошлым и будущим всегда нужно выбирать будущее. Так что привыкаю и к нему, потихоньку.

КИ. Что вас раздражает в современной литературе?

РБ. В русскоязычной - засилье «настоящего времени» и повествований от первого лица, «телеграфный» или блогерский стиль. Обилие «чернухи». Картонные герои и так называемая «ироническая проза».

КИ. Самое главное событие этого года для вас?

РБ. Первая официально изданная книга… и другие публикации. Несколько написанных новых романов.

КИ. От души поздравляю с официальным изданием! Верите в вещие сны и в судьбу? Если да, то почему.

РБ. Верю и в то, и в другое… на основании жизненного опыта.

КИ. Легко прощаете обиды, расстаетесь с прошлым?

РБ. Да, но так было не всегда.

КИ. Кто вы по профессии?

РБ. По профессии я писатель. Не понимаю, почему это всех так удивляет (улыбается). Что касается образования, оно у меня тройное: экономическое, юридическое и психологическое. До того, как поверил в себя и стал профессиональным писателем, работал в разных областях: маркетинге, журналистике, образовании для взрослых, психологическом консультировании, занимался бизнесом. Весь накопленный опыт изрядно помогает мне и при написании книг, и при их продвижении.

КИ. Нет желания все бросить к «чертовой бабушке» и начать что-то совершенно новое?

РБ. Такое желание возникало несколько раз, я бросал и начинал. В сущности, так я и стал писателем.

КИ. Есть ли у вас сюжеты, которые вы давно хотите написать, но никак не напишите?

РБ. Есть, и немало.

КИ. Ричард, планируете ли вы продолжение «Диких слив»»?

РБ. Не исключаю такой возможности.

КИ. Ваши ближайшие литературные планы?

РБ. Дописать роман «Лимонное дерево», из французского цикла, и начать новый - «Никто не умирает навсегда». Параллельно буду работать над любовно-приключенческим сюжетом, подаренным мне ближайшим другом и меценатом. Рабочее название «Охота на носорога», действие происходит в 1882-1889 годах, отчасти в Англии и Франции, отчасти в Южной Африке. Больше пока ничего не скажу, но это будет хорошая история.

 

КИ. Какие советы вы можете дать новичкам?

РБ. Верьте в себя. Найдите людей, которые будут вас искреннее поддерживать, но не зависьте от чужого мнения. Читайте как можно больше хорошей литературы, в том числе классической - это единственная настоящая школа. Совершенствуйте свои навыки, пишите каждый день, хотя бы по несколько строчек.

Помните, что писательство - большой труд, и он плохо совместим с другими занятиями. Музы ревнивы. Если писательство для вас не более, чем хобби, развлечение, вы можете писать от случая к случаю и не слишком морочиться о качестве текстов. Но если это ваше призвание, рано или поздно вам придется выбирать между книгами и… любой другой работой. Цена за счастье быть писателем высока, но если речь идет о призвании - игра стоит свеч.