Выкладка истории "Лягушонок и Мистер Совершенство"

Отрывок 1:

 — Лягушонок! Дыши, слышишь, дыши!! — истошно орал он.

Перепугался, бедненький, что мне каюк.

— Дыши, рыжая бестия! Я приказываю тебе!! Дыши, черт тебя побери!

Ха! Раскомандовался тут! Некоторых хлебом не корми, дай покомандовать. С детства таким невозможным был. От холода, а может, злости тело начала бить мелкая дрожь. Зачем он так со мной?! Зачем бешено кричит, будто я ему дорога, будто он боится меня потерять?!

— Прекрати орать, Мистер Совершенство, уши закладывает, — как можно более спокойно, даже буднично, сказала я и открыла глаза.

Сейчас, в сумерках, несколько взъерошенный, с мокрой головой, Дима казался безумно красивым, совершенством, мужским аналогом Афродиты, рожденным из пены морской. Его тоже трясло, и, кажется, по тем же самым причинам. Интересно, отчего сильнее — холода или злости?! Дальше Мистер Совершенство действовал решительно и быстро, перевернул меня, перегнул через свою коленку и шлепнул прямо по заднице: раз, два. Со всего размаха, шорты мокрые, рука тяжелая и в песке, чертовски больно, а еще сильнее обидно.

— Ты ненормальное, эгоистичное существо, мы чуть не утонули! — три, четыре.

— Я думал, у тебя есть хоть чуточку ума, но нет, глупа, как пробка! — пять, шесть.

— Ведешь себя, как маленькая избалованная девочка! — семь, восемь.

— Ты за кого переживаешь, за меня или за себя?!

— Дура! Безмозглая дура!! — снова бесился любимый псевдобратец, еще раз опуская ладонь на мою многострадальную попу — девять, десять.

Как всегда, я во всем виновата, я ведь рыжее сумасшествие нашей семьи, а он умный и ответственный Мистер Совершенство, Мистер Жестокость. Больно и обидно! Стала вырываться из злых объятий любимого брата. Задница вся в огне, и я тоже начала гореть... гореть — клацая зубами от холода. Удалось освободиться, получилось двинуть ему в челюсть, хорошенько так припечатать.

Отрывок 2:

— Дима, я не понимаю, о чем нам с тобой говорить?!

Зрелище летящих в мое тело, по мою душу, синих стрел из красивых мужских глаз завораживало. Да чего его так ломает?! Почему бесится?! Чисто теоретически я взрослая, могу спать, с кем попало. И Диму не должно это волновать.

— О твоей фотосессии в стиле ню…

Возмущенно пыхнула:

— Не было там ню.

— Ты вообще соображаешь, что творишь: пошла, разделась, получила деньги. Не пробовала другим местом заработать?

Кажется, ему не понравились фотографии. Зря старалась… Дима увидел в них не мою взрослость и сексуальность, ага, держи карман шире, он, как и его отец, рассмотрел там низость и пошлость. Снова захотелось реветь… Слезы тут как тут, кажется, они никогда не исчезали, просто иногда переставали течь. Почему у меня все так по-дурацки происходит, хочешь, надеешься на одно, а получается всенепременно по-другому.

— Это каким?! — внутри добавилось отчаянья.

Мистер Мужчина С Обложки Модного Журнала, глянул так, что прямо обжег глазами.

— Головой, хотя чем там работать, разве что для минета сгодишься.

Больно, чертовски больно и обидно. Дальше получилось импульсивно и быстро, отвесила ему пощечину так, что голова его совершенная качнулась, и один вихор из идеальной прически упал на лоб. Его реакции хватило только на то, чтобы схватить мою руку после удара, не позволяя ее убрать, не разрешая мне убежать, чтобы попытаться спрятаться от наверняка последующего ответного гнева, хотя бы за конструкцией труб из Икеи. Дима рыкнул, подтащил еще ближе к себе, и уставился свирепым взглядом мне в лицо. Быть мне опять битой… Но я не струсила, нет, не дождется чертов выпендрежник. Бурно дыша от возмущения, с побежавшими таки по щекам слезами, ответила не менее пронзительным бешеным взглядом. Унижать я себе никогда никому не позволю. Даже ему… Дима снова зарычал, но сейчас кроме гнева почудились какие-то другие, прошедшие током по хребту нотки. У меня отнялась рука, которой я его ударила, и ноги тоже начали отниматься, подкашиваться. В ответ на его откровенное унижение захотелось наброситься на его рычащий рот, не менее рычащим голодным поцелуем… Идиотка, голова у меня тоже по ходу отнялась.