Вымышленный мир
Дора Паннингтон никогда ещё не чувствовала себя настолько не в своей тарелке. Нет, конечно, она этого долго добивалась и даже понемногу начала привыкать, но сегодняшний день высосал все её силы.
Когда её только пригласили для участия в фестивале, она, само собой, ужасно обрадовалась. Да что там, была просто в восторге: вот оно, наконец-то, настоящее признание. Книга уже приносила ей приличные деньги – в продажу пошёл второй дополнительный тираж, но теперь, когда права на экранизацию купил ЛИКС, её создательница могла стать настоящей звездой. И это приглашение на ФанКон – одна из ступенек. О сотрудничестве с кинокорпорацией объявили примерно час назад, и весь это час она буквально не видела ничего вокруг, кроме обступивших её маленькую сцену людей.
Так много разных лиц… или даже не лиц: многие пришли в разнообразных костюмах, включая образы её собственных героев.
Девушка с розовыми волосами… серьёзный мужчина в светлой рубашке, застёгнутой под самое горло, и очках в тонкой оправе… Дагрок – один из предводителей верминов… трое мальчишек-подростков в ярких футболках… Летти-Десса – первая выжившая симбиотка… Здорово, всё-таки, они умеют делать эти штуки: маски, грим… будто взаправду.
Дора перевела взгляд дальше и внезапно вздрогнула: на неё не отрываясь смотрел высокий угрюмый парень. Немного нескладный, худой, с тёмной спадающей на глаза чёлкой, в изрисованном странными знаками свитшоте. Обычный парень, только слишком уж… сконцентрированный… Она, с её вечно скачущими мыслями и уносящейся вдаль фантазией, всегда относилась к подобным людям с опаской. Впрочем, все мы разные и…
Её отвлекли очередным вопросом, и писательница и думать забыла о беспокойстве.
Мерцающие неоном вывески, венчавшие площадки по всему громадному павильону, расцвечивали окружающее в голубой и малиновый. В воздухе чувствовался запах озона: на берег Залива должна была вскоре обрушиться гроза.
***
«Вымышленный мир»
Пролог
«Они пришли на третий день ноября, когда задул холодный северный ветер.
Вернее, пришли они раньше, но первые признаки почкования появились именно в преддверии зимы: мёрзлым стылым утром один из городских кварталов содрогнулся от криков тех, кто впервые увидел заражённых.
Так мир узнал о верминах.
Нет, узнал именно о них – пришельцах – не сразу. Поначалу большинство ученых и медиков склонялись к версии о быстро прогрессирующих опухолевых образованиях, вызванных… а, что только не называли в качестве причин. Климат, радиация, ГМО… бла-бла…
Всё оказалось полной чушью.
Стало ли людям легче, когда пришло истинное знание? Не-а. Нет. Ни чуточки.
В конце концов, не всё ли вам равно, что именно вас убивает. Или кто…»
***
«Си-ньюз», 15 сентября
«Дора Паннингтон, чей роман «Вымышленный мир» о вторжении инопланетян-симбиотов стал недавним открытием Таймс, была ранена в грудь в субботу мужчиной, вырвавшимся на сцену ФанКона, во время автограф-сессии.
Истекающая кровью писательница была незамедлительно доставлена в госпиталь и экстренно прооперирована.
Её агент Эндрю Нокс сообщил, что его клиентка находится на искусственной вентиляции лёгких как минимум до сегодняшнего вечера. У писательницы повреждено лёгкое, нарушена подвижность плеча, шок от кровопотери. Другие подробности о её состоянии врачи пока не сообщают.
Полиция идентифицировала нападавшего как Тимоти Доу, двадцатитрехлетнего жителя нашего города. Он был взят под арест прямо на сцене и ожидает предъявления обвинения. Мотивы нападения пока не ясны.
По словам свидетелей, молодой мужчина внезапно вырвался из толпы фанатов, общавшихся с писательницей, оказался у неё за спиной и успел нанести два или три удара кухонным ножом в область плеча и груди, пока не был остановлен другими поклонниками мисс Паннингтон.
Присутствовавшие на фестивале представители охраны совместно с прибывшими сотрудниками окружной полиции провели арест мистера Доу. Мужчина не сопротивлялся.
По оказавшимся в нашем распоряжении данным у мистера Доу диагностировано расстройство аутистического спектра и шизоаффективное расстройство.
Возможно, подобные диагнозы объясняют, почему нападавший не прекращая кричал, что должен уничтожить проводника.
Со слов присутствовавших на месте очевидцев, мистер Доу явно боялся окруживших раненую звезду фантастики персонажей её книги, образы которых представляли поклонники её творчества.
Случившееся зафиксировали камеры. Далее видео с места событий, и наш корреспондент…»
***
Листья… золотые… золотые… золотые… красные.
Красные – лишние. Красных не должно быть.
Золотые… золотые…
Солнце садиться… золотое…
Стёкла… отражения… не смотри в отражения… золотые…
Золото пахнет тёплым дождём. Мама пахнет тёплым дождём. Почувствуй дождь, Тим.
Слышу, мама, он тут.
Мой шоколад растаял сегодня. Я забыл. Было солнце. Паффи хотел пить. Паффи пил из чашки… и я забыл шоколад. Он растаял. Я оставил его там. Ночью будет холодно. Шоколад впитает золото и будет пахнуть дождём.
Зачем все идут так близко? Не идите. Широкая улица. Я выбрал широкую, мама. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Шесть домов. Потом повернуть. Два. Повернуть. Три. Повернуть. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Ступеньки. Два. Повернуть ключ. Три. Включить свет. Буду дома.
Поверни голову. Посмотри вокруг. Я смотрю. Я смотрю, мама.
Золото. Золото за стеклом. Она похожа на Лиззи. Помнишь Лиззи? Лиззи с рыжими волосами.
Книга. Золотая книга. Она похожа на твою старую шкатулку. Не разрешала открывать. Я открою сейчас.
Я люблю книги. Я люблю Лиззи. Я вспомню…
Раз – дверь. Два – открыть. Три – зайти. Четыре – взять книгу. Пять – деньги отдать. Шесть – назад.
Она пахнет бумагой. Она пахнет мукой. Она пахнет костями.
Книги пахнут не так, как золото.
***
Тим спал, когда Эмили вошла в квартирку, которую её брат почти не покидал уже много лет. Спящий он казался совершенно нормальным, ничем не отличающимся от других парней его возраста. Разве что чересчур худой, ну да это семейное.
Чисто. С самого детства, как мама одним только ей ведомым чудесным способом приучила его убираться, он никогда не отступал от заведённого режима. Всё на своих местах – ну, это ему было просто. Всё на своих – его – местах, настолько, что никто другой не повторил бы так. Веник в углу. Конечно, никакого пылесоса. Пылесос шумит. Пыль вытерта: тряпочки ещё влажные и развешены по цветам – жёлтый, бледно-жёлтый, голубой, бледно-зелёный. Пять вёдер стоят в ряд у стены: пластик, стекло, металл, бумага, пищевые отходы. Никаких ошибок, с этим у Тима строго. Штора на кухне открыта ровно на 10 дюймов – хоть сейчас измеряй линейкой.
Пахнет моющим средством и лазаньей.
Он любит её лазанью. К счастью, хотя бы лазанью. По крайней мере, это блюдо можно сделать хоть сколько-нибудь сбалансированным: тесто, мясо, овощи. Лазанья, печенье и Кола зеро – никаких отступлений. Но, вроде, он чувствует себя неплохо.
И даже соседи почти не жалуются. Брат стал спокойнее в последний год. Перестал кричать людям в лицо. Привык.
И всё же… как она устала!
Не физически – благодаря маме Тим почти с детства обслуживал себя сам. В общем-то, со стороны он мог казаться вполне обычным парнем. Замкнутым и не слишком дружелюбным, но мало ли сейчас таких.
Жить с ним вместе не надо, достаточно появляться раз в пару дней с едой: сам он готовить не станет, а магазины и доставка заставляют его сильно нервничать.
Даже зарабатывает теперь сравнительно регулярно: рисунки наконец-то стали покупать. Что-что, а к этому у него талант. Вон, опять всю стену завешал… пейзажи, странные существа…
Но она устала.
Не ребёнок, не домашний питомец, не робот… родной, но такой далёкий и непонятный… Тяжело.
Он совсем не глупый, просто другой.
А так, вон, книги читает.
Эмили подошла к столу, взяла в руки замеченный ранее пухлый томик. Хм, что-то новенькое, видимо. «Вымышленный мир». А, фантастика… Нет, ей больше по душе старые пьесы да романы для девочек, что скрывать.
А книга красивая: обложка золотая, блестящая, но сделано со вкусом. Символы, рисунки – похоже на египетские надписи, как в учебнике истории. Хорошо продаётся, наверное: такое оформление недёшево, это уж точно.
— Эми? А я спал. А ты пришла, — Тимоти вошёл в кухоньку. — Пришла ты… Лазанья? Я люблю лазанью, — вдруг он кинулся к ней, резко вырвал книгу из рук. — Не трогай это. Не держи это. Они придут… скоро… Не будь рядом, — глаза его бегали, губы подрагивали, он крепко прижимал блестящий том к груди.
— Тимми, погоди. Я просто взглянула. Ты же знаешь, я не читаю твои книги, — девушка сглотнула, пытаясь сдержать нервозность: давненько она не видела брата таким перевозбуждённым. Чёртова книжонка!
— Я читал. Я видел, — Тим трясся уже всем телом, — они идут. Она написала. Она знает. Она – проводник. Я тоже знаю. Я видел, когда спал. Они идут. Она написала путь. Их надо остановить, остановить, остановить…
Вот же ж, дьявол, и как его теперь прикажете успокоить. Что там умудрилась понаписать эта авторша? Впрочем, Эмили прекрасно сознавала, что писательница не при чём: если уж Тимоти что-то втемяшилось, то это только его «заслуга». Наивно было думать, что в этом году осень пройдёт без больниц. Почти середина сентября… да, как раз… не опаздывает эта дрянь…
— Тимми, милый, давай присядем. Покушаешь лазаньи, поговорим…
— Она написала, она знает…
— Книжку убери пока, чтобы не запачкать, да? И ты всё-всё мне расскажешь за едой, — она стиснула кулачки, потные пальцы заскользили друг по дружке. — Чтобы правильно рассказать, нужно быть сытым, разве нет? — снова выдохнув, она выпустила брата из поля зрения и потянулась к контейнеру с лазаньей. — Положить тебе?
— Я сам!
Фух! Хоть это всегда срабатывает. Тим не любил, когда кто-то другой наполнял его тарелку.
Парень постоял ещё мгновение, и выскользнул в комнату, унося злополучный роман.
Вернувшись, он ловко отрезал кусок лазаньи, быстро погрел его в микроволновке, не забыв в это время убрать оставшееся в холодильник, и, усевшись за стол, принялся за еду.
Если ей повезёт, то он забудет о том, что его так взбудоражило, ещё до того, как опустошит тарелку. Если не повезёт… что ж, она подкупит его печеньем. Уж оно-то сбоев не даёт. Выведет во дворик – Тим любит вечер и фонари. Может, Паффи, похожий на львёнка солнечный кот миссис Ву, покажется. А там немного – и она попрощается.
Как же она устала!
***
Чаттер.com, сообщество «Вымышленный мир»
— И что, правда, прям ударил?
— Ещё немного – и прямо в сердце б. А так в плечо, спасибо Джонни. По его броне скользнуло.
— Джо, как ты понял-то?
— Я и не понял. Так, не понравился он мне. Дёрганый какой-то. Понял бы раньше – не подпустил бы.
— Ага, я тоже думала, чувак просто стеснительный. Специально отошла, чтоб он смог автограф получить.
— Так вот кто виноват! Азриэль, всех жалеешь, а они…
— Да знаю… сорри, ребят… Но он такой тихий был…
— Точно, пока орать не начал, это…
— «Проводника надо убить», «проводник приведёт их», «спасти нас», ну да. Псих хренов! Но Джо с Кавано его быстро скрутили.
— Слава богу, Дора выжила. Я продолжение жду.
— Вот-вот. Теперь-то ЛИКС точно заявят не один сезон, вот увидите.
— А Кэттебёч написал, что хотел бы присоединиться к касту.
— Серьёзно? Класс! Кинь ссылку, лайкну. Шикарный Дагрок может получится.
— С такой-то Коррой!
— А уже подтвердили?
— Не-а, но разве ж они её упустят.
— Так, а к Доре кто-то в госпиталь пойдёт?
— Народ собирается завтра. Натали плакаты рисует, точно знаю. Я пойду, если Марк с работы отпустит. Ты с нами?
— Само собой. Я рассчитываю в эпизоды попробоваться: мне надо везде светиться.
— Вчера мы все засветились по полной. «Си-ньюз» смотрели?
— Да… Да…
— В полиции только долго продержали.
— Ну, знаешь, всех опросить.
— Чего там опрашивать? На камерах всё видно. И как он пробирается, и удары, и кровь. Вопли его, разве что, не слышно.
— А крови много было?
— Порядочно. Но парамедики были рядом, да и скорая почти сразу…
— Тебе книга с кровью досталась?
— Мне, Альдо, Кэт – это из наших. Ещё кто-то там…
— Продать не думаешь?
— Не-а. Рановато. Может, к выходу сериала, а?
— Вот ты ушлый тип, везде заработаешь.
— Если само идёт в руки… И потом, я её спас, можно сказать…
— Спаситель… ха… Костюм, небось, уже выставил на аукцион?
— Чувак… ты слишком давно меня знаешь.
***
«Вымышленный мир»
Глава 4
«…Большой зал под неровным куполом скорее напоминал пещеру, чем искусственную постройку: много необработанного камня, вьющиеся лозы, ячейки крыши, затянутые шёлком гапских нитепрядов. Разве что света всяко больше, чем под землёй.
Говорят там, на новой планете, под почву никто не закапывается. Нет, могут, но это не распространено.
Вообще ожидания у Общины колоссальные: по всем признакам приживление должно пойти очень быстро. Возможно, даже женские особи смогут вынести прямое перемещение.
Было б великолепно. Да что там, потрясающе просто.
Он на своей памяти таких переселений и не помнит, всё через трудности и преодоление. Но старики утверждают – бывало. Бывало, хоть и нечасто, что в новом мире они обживались не больше, чем в течение одного оборота планеты вокруг её звезды. Такая скорость… невообразимо… и всё же хочется верить.
Сейчас скорость важна, как никогда: их нынешнее место обитания умирает слишком быстро. Еще витков пять, может, семь, если повезёт. За этот ничтожный срок надо переселить всех, абсолютно всех. Может, стоит поблагодарить провидение, что младенцев нет уж две декады. Всё-таки созревших перебрасывать в разы проще.
Дагрок осмотрел направленных под его начало учеников, расположившихся на узких скамьях вокруг зала. Хм, все крепкие, на первый взгляд. Но кто-то точно не выживет. Переселение никогда не проходит без жертв. Что ж, его задача проста: выбрать лучших для стартовых циклов. Больше прижившихся вначале – больше шансов для остальных.
Он заметил среди десятков парней двух девушек. Смелые. Хотят-таки рвануть напрямую, без подготовленных принимающих. Хм… Ну, это тоже нужно попробовать: нет прогресса без риска.
Пора начинать, но он, как всегда, тянул. Конечно, сосредоточенные ученики лучше усваивают пояснения, но не в этом случае. Чем более нестабильной будет их психика, чем более взвинченным станет состояние, тем больше шансов на успех. Тем более, что попытка у каждого лишь одна.
— Липеры, рад приветствовать каждого пришедшего. Начнём, пожалуй, — Даргок почти без паузы перешёл к сути дела, не распыляясь на вводные. — Итак, вы здесь для того, чтобы понять суть переселения. Убеждён, что в общих чертах вы о ней знаете. Сразу скажу, это страшно, но не больно. Но до потери разума страшно. Со страхом вы и должны научиться справляться. Остальное мелочи: если переход состоится, то дальше от вас будет нужно простое следование планам и методикам.
Он обвёл взглядом заёрзавшую молодёжь.
— Переход, как вам не раз рассказывали, — необходимое и неизбежное для нашей цивилизации событие. Впрочем, обычно он требуется не часто: поколения и поколения успевают смениться, прежде чем мир становится непригодным для нашего проживания. Но в последние разы нам не слишком везло. С одной стороны, мы находили новое пристанище, с другой… несколько последних переходов мы прекрасно сознавали, что это – лишь временные убежища. Поэтому у вас есть такие как я – испытавшие не один переход. Такие, как Хееч – старики, менявшие родину столько, что забыли, где начинали. С памятью предков легче, сужу по себе.
Новый мир гораздо более многообещающ. Он подходит нам по основным параметрам среды. Тела его обитателей весьма крепки и, в общих чертах, подобны нашим, что даёт существенные плюсы при прорастании. Их сознания… первопроходцы утверждают, что это одни из самых комфортных сознаний, что они встречали. В подтверждение… что ж, могу смело сказать, пока там не погиб ни один из наших.
Дагрок умолк, довольный произведённым впечатлением. По рядам разносились тихие шепотки, но признаков страха он не улавливал.
— А скажите-ка мне, что вы знаете о переходе?
— Переход не переносит тела. Переход – это путешествие воли и разума, — донеслось с разных сторон.
— Верно, начали с самой сути. Что есть мы? Мы – это сознание. Мы – это опыт. Наши тела – лишь место для сохранности сознания. Сосуды, приспособленные к конкретной среде. Что будет после перехода?
— После мы получим новые тела!
— Да. Сначала – подселимся в чужие, местные. После…
— Вырастим себе свои, подходящие нам и той планете. Заставим местных вырастить нам тела.
— Не заставим, а убедим. Тут важно поддерживать желание во временном носителе, не забывайте об этом. Впрочем, с их точки зрения… результат один. Но это неизбежные издержки. Другого пути у нас никогда не было. А их там много… местных… на всех хватит. Может, мы научимся сосуществовать, — он снова вернулся к вопросам. — Что потом?
— Подготовим принимающих для женщин.
— Именно так. Споры вызреют быстро в том климате. И нам нельзя задерживаться. Сами понимаете. Чем меньше кругов вокруг звезды уйдёт на приспособление первых, тем больше шансов у оставшихся здесь.
— Но мы пойдём сразу тоже, — вклинилась одна из девушек. — Вместе с первыми.
— Да, и весь наш народ благодарит подобных вам за такую жертву. Возможную жертву, — поправился Дагрок. — Если провидцы не ошиблись, то будет прорыв. Перенести женщин сразу… начать размножение сразу… Прорыв!
— Мы справимся, вот увидите.
— Надеюсь. В конце концов, ни для кого нет гарантий на однозначный исход. Ни для вас, ни для меня, сколько б переходов я не совершил в жизни. Но буду только рад встретиться там.
— Какая она – та планета?
— Воздух, зелень, тепло. И вода, много, много воды… Жизнь… И проводник уже ждёт нас.»
***
Они идут. Они уже в пути.
Она их ведёт. Она открыла им проход. Проход в золоте…
Золото впустит их. Золото станет красным. Красного не должно быть.
Никто не понимает. Никто не видит. Проход в золоте.
Они вселяются. Уже вселяются. Мы – квартиры. Ты – дом. Я… Не быть их домом.
Заберут золото из костей – построят дома. Заберут.
На листьях – ложь. На листах – ложь. Не будет так. Заберут всё. Заберут всех. Не остановятся.
Красное… красное…
Никого нет.
Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть.
Ступени. Дверь. Внутри.
Они уже здесь. Они уже с ней.
Опоздал. Нет. Остановить можно. Запах дождя очистит золото. Серый очистит золото. Сталь очистит золото. Сталь закроет путь. Я закрою путь.
Остановить проводника. Отключить проводника. Сломать проводника.
Они не пойдут больше.
Один. Два. Три. Тесно. Тесно. Тесно. Проводник рядом.
Четыре. Пять. Не трогать его – она проводник. Пусти меня. Пусти меня. Прости меня.
Красное… красное… Мокрое красное… красный дождь… красные капли на золоте.
Ещё не всё… не всё… не всё… Пустите меня! Пустите меня! Убить проводника! Закрыть проводника! Пустите… ещё не всё… Не закрыл… простите меня.
Они охраняют.
Пустите… пустите… надо остановить… Смотрите – проводник. Смотрите – они здесь! Здесь! Здесь!
Шесть. Они пришли.
***
Дора села, опираясь на подушки. К счастью, все датчики, катетеры, трубки уже отсоединили от её бледного тела, и теперь, можно сказать, она опять была сама себе хозяйка.
Женщина горько усмехнулась. Рука не двигается почти. Врачи, правда, говорят, что всё восстановится. Реабилитация поможет. Кто знает. Пока же руки будто нет, как тряпицу повесили, нет, канат, такой толстый, с узлом на конце, какой был в спортзале в школе. Точно.
Но надо думать о лучшем. Жива? Жива. Выздоровеет? Да. Обошлось.
Странно это… Он ударил со спины. Она не видела ни замаха, ни самого нападавшего. Она почти не успела почувствовать боль. Собственно, боль была сейчас: словно половину грудной клетки наполнили иголками. И чешется. Но тогда… сознание милосердно оставило её почти до того, как началась боль. Последнее, что запомнилось, рука Дагрока – фаната в костюме её героя. Сказали, что он её спас от того психа. Надо будет поблагодарить их всех, хотя Эндрю, наверное, уже это сделал.
Верные поклонники… Приходят под окна. Кричат слова поддержки. Милые. Но очень шумные всё же. И цветы… как бы им сказать, что не нужно столько цветов. Вся палата ими пропахла. Красивые, но она будто в оранжерее теперь… или на похоронах. Попросить уборщиц забрать, да, точно.
Хорошо, что посетителей пускают редко.
Дора потянулась к стакану с водой: боль пронзила противоположное плечо. Боль – хорошо, говорят ей, нервы сохранны.
Глоточек, ещё один. Вода, и вправду, жизнь.
Почему же тот человек хотел её убить? Ей показали фото: тот самый нескладный парень с серьёзным взглядом. Убийца? Никогда бы не подумала.
Бедный, даже жаль его, как ни странно. Возможно, как раз потому, что она не видела, что напал именно он.
Но неужели её книга спровоцировала у него приступ болезни?
В дверь постучали.
— Мисс Паннингтон, — вошедшая медсестра как-то сильно смущалась, — к вам посетительница.
— Хорошо. Сейчас вполне можно. Поклонница?
— Э-э… видите ли… я не впустила сразу… Могу не пускать. Могу побыть здесь с вами.
— Да кто же там?
— Девушка. Эмили Доу, — в ответ на расширившиеся глаза Доры она, кивнув, пояснила, — да, родственница. Сестра того… парня… Так пускать? Она очень просит.
— Подождите. Дайте телефон… — Дора судорожно набрала номер. — Эндрю, тут посетительница… — поговорив с ассистентом женщина положила трубку. — Пусть пройдёт, ладно. Он её проверял: она в норме. Только… будьте поблизости.
Медсестра снова кивнула и вышла.
Почти сразу в палату бочком проскользнула худенькая высокая девушка. Тёмно-русые волосы, забранные в хвост, открытое лицо, серые глаза… вполне обычная, хотя взгляд несколько взволнованный. Ремешок сумочки теребит.
— Мисс Паннингтон, здравствуйте! — слова давались посетительнице тяжело. – Я… ну… Тим – мой брат, и…
— Вы пришли просить за него, не так ли?
— Да, так, но я… Я понимаю, он совершил непростительное, но… Тим болен. Давно. Он не такой. Как все. После смерти мамы стало хуже. Она с ним занималась, а я… меня он почти не воспринимает. Я надеялась… думала, что в этом году будет лучше. Он был спокойным, нормально ел, спал. Но осень… И потом ваша книга… Нет – нет! Вы не виноваты. Что угодно могло стать толчком, просто… Книга? Я не понимаю, если честно, но врачи говорят, могла. Он очень впечатлился. Он верит, что это правда, понимаете. Я, — казалось, тонкие пальцы сейчас оторвут ремешок с корнем, — я не прошу его простить. Только… не отправляйте его в тюрьму! Пусть Тим останется в лечебнице. Доктора не выпустят его… долго… может, совсем. Оставьте его там.
— Но это не мне решать. Суд…
— Да, да. Просто не настаивайте на тюрьме, прошу вас. Я не справилась. Это и моя вина. И я устала. Очень. Но я не могу так с ним.
Взгляды встретились. Через несколько секунд или, может быть, вечность, Дора медленно кивнула Эмили.
— Хорошо, я… я не буду требовать худшего… оставим всё системе правосудия, ладно?
— Спасибо вам, — девушка всхлипнула, стёрла слезу тыльной стороной кисти. — Я не забуду. Выздоравливайте. Пойду… — и она быстро ушла.
«Он уже и так в тюрьме своего разума. А ты в тюрьме обязательств», — подумала Дора, глядя ей вслед. — «Но всё-таки, почему он это сделал?»
***
«Форма 6
16 сентября
Имя: Тимоти Доу
Возраст: 23 года
Предыдущие диагнозы: РАС, шизоаффективное расстройство.
Поступил в удовлетворительном состоянии.
Травм не зафиксировано.
Сердечно-сосудистые заболевания: нет
Диабет: нет
Заболевания органов дыхания: нет.
…
Импланты: нет
Перенесённые операции: удаление аппендикса.
Аллергии: мёд
…
Алкогольное опьянение: не установлено
Наркотики: не обнаружено
…
Детские травмы: нет
Психологическое и/или сексуальное насилие: нет
Психиатрические болезни у родственников: не подтверждены
Попытки суицида: не отмечены
Госпитализации:
Сентябрь — октябрь 20__
Сентябрь – ноябрь 20__
Апрель 20__
Октябрь – ноябрь 20__
Лечащий врач: Гарриет Стоун
Причинение вреда себе, самоистязания: нет
Причинение вреда другим лицам: нападение с ножом на постороннего человека
Бред преследования: да
Бред величия: да
Визуальные галлюцинации: да
Слуховые галлюцинации: да
…
Диагноз при поступлении: Умеренный депрессивный эпизод. Шизоидное расстройство личности. Бредовой синдром.
В беседу вступает охотно. Общается избирательно. Суицидальных тенденций не обнаруживает. Сон, аппетит достаточные. Параноидная симптоматика (идея вторжения инопланетных существ на землю, как описано в книге «Вымышленный мир»). Ярко выраженная агрессия в сторону определённого незнакомого лица (автор книги). Иррациональные утверждения. Эмоциональная лабильность.
…
Медикаментозная терапия:
Рисперидон ___ Флуоксетин___ Пирацетам___ Карбамазепин___
Немедикаментозная терапия:
Транскраниальная магнитная стимуляция
…
Контакты ограничены.»
***
«Вымышленный мир»
Глава 12
«…В этой лаборатории, в отличие от прочих, температура была вполне комфортной: никакого тебе холода, заставляющего желать работать в шапке, пальто и перчатках как минимум.
Причины очевидны, но, всё-таки, непривычно.
Только куча приборов, экранов, датчиков напоминает, что это работа, а не уютная комната в доме.
Он… оно сидело в кресле, буквально впившись руками в подлокотники. Всеми четырьмя руками. Тяжёлое сдвоенное дыхание. Бледная до белизны кожа, но внимательные разумные глаза. Впрочем, разумные уже только у одной… хм… части существа.
— Как тебе? — Джордж явно гордился своим пациентом… или подопытным… сложно сказать, как правильнее. — Очень стабилен. Можем наблюдать каждую стадию. Опасается нас, но не агрессивен. Не истерит, как другие.
— Пытается выжить.
— Точно. Судя по всему, какой-то важный тип. Значимый.
— Или опытный. Что-то такое в его глазах… нет?
— Хм… об этом я как-то не подумал. Опытный… в духе, что не первый раз захватывает чужое тело?
Марк пожал плечами.
— Почему нет? Посмотри, как они приходят. Путь явно налажен… не сейчас. Но мы можем только гадать, конечно. Так что за прорыв, ты говоришь?
— Может быть прорыв… я надеюсь. Прорыв… в понимании. Оно, — ученый указал на существо перед ним, — кажется, пытается начать говорить!
Второй исследователь воззрился на коллегу с нескрываемым изумлением и восторгом.
— Серьёзно?! Когда? Что оно сказало!
— Пока ничего, отдельные звуки. Но аппараты зафиксировали, что в последние несколько часов его речевой аппарат развивается быстрее прочих частей тела. Как думаешь, зачем?
Марк неверяще помотал головой.
Неужели… контактёр?
…
За прошедшие с первого появления верминов месяцы мы узнали о них не так уж много.
То есть, путь их появления и последствия были вполне очевидны: трудно не заметить, как из спины начинает вырастать странная опухоль, с каждым днём принимающая всё более гуманоидные очертания, как она становится почти твоим близнецом, как тянет из тебя все соки – энергию, кровь, клетки – саму жизнь. Никак нельзя остаться в неведении, видя, как твой близкий погибает, буквально высосанный досуха непонятной паразитической тварью. Почти человеком – руки, ноги, голова и прочее – но всё-таки тварью.
Отлавливать и изучать их стали быстро: тут все страны проявили неожиданное единодушие. Однако, изучение пока не дало ничего, что помогло бы бороться с захватчиками. А они были именно захватчиками.
Насколько можно судить, каким-то неведомым образом они – их сознание, воля, разум – проникали внутрь людей, заставляя наши тела начинать отращивать тела уже для них самих. Их собственные, приспособленные к Земле тела. Очевидно, таким паразитированием на чужой днк вторженцы избавляли себя от конфликтов с новой средой, будь то дыхание или вирусы.
Они создавали себя по нашему образу и подобию. Чуть иные, но узнаваемые. Знакомые, но чужие.
И их было много. Миллионы.
И никаких способов остановить это захватническое движение. Даже понимания не было, остановимо ли оно вообще.
Или они остановятся сами?
Сможем ли мы… договориться?
…
Он сидел перед нами. Всё ещё сдвоенное тело: человек, ещё не перешедший грань истощения, но уже не сознающий себя, и вермин – слабый, едва-едва приобретший основные очертания, части тела, но явно контролирующий и свой разум, и чужой.
Если он пытается поговорить с нами…
Если вторжение нельзя предотвратить, а вторгнувшихся изгнать, остаётся уповать только на способность договариваться.
Марк с Джорджем были в лаборатории неотлучно вот уже несколько часов.
Из горла вермина всё чаще доносились звуки… странные, потом всё более знакомые… понятные сочетания… ещё не слова…
В какой-то момент симбионт заснул, а проснувшись, сразу уставился на учёных золотистыми глазами – внимательно, изучающе, словно что-то решал.
— Кто ты? — сорвалось у Марка прежде, чем он успел подумать над вопросом.
— Дагрок, — прошелестело существо в ответ.»
***
— Не совсем понимаю ваше желание, мисс Паннингтон, честно говоря. Да и одобрить тоже не могу, — очень красивая темнокожая женщина отрицательно покачала головой. — Нет, никак не могу. Пациент стабилен, но вы… слишком явный стимул. Не могу этого позволить.
Дора взглянула на блестящую медную табличку «Гарриет Стоун, доктор медицины» на краю широкого стола вишневого дерева, вздохнула и, поднявшись со стула, отошла к окну.
Октябрь. Самая вершина золотого сезона.
— Я… понимаю, наверное. Но всё же… Мой психолог сказал, что иногда полезно взглянуть страхам в лицо, если этого хочешь. И… мне его жаль. Очень жаль. Он в такой тьме.
— Это не совсем тьма, — заметила её собеседница, — просто другое восприятие. Весьма… другое. Вам не стоит его видеть. Откровенно говоря, в этом смысле я больше забочусь о нём, чем о вас: всё-таки мой пациент именно Тимоти. Ваше появление может помешать его выздоровлению.
— А он может выздороветь?! — Дора резко развернулась к врачу. — Правда, доктор Стоун?
— Я не совсем верно выразилась, мисс Паннингтон. Простите. Нет, не думаю, что мистер Доу сможет полностью излечиться. Вероятно, нам удастся добиться ремиссии. Стойкой ли? Пока не знаю, но тоже вряд ли: все последние годы осенью он попадал к нам так или иначе. Никогда по столь серьёзному поводу, но… У него умерла мать именно осенью, с тех пор он… его состояние сильно ухудшилось.
— Почему он так поступил? Я… я хочу понять…
— Этому нет объяснения, Дора. Просто так случилось, что ваши пути пересеклись. Да, он шёл именно за вами, но и не совсем за вами. То есть, он не думал о вас, как о конкретном человеке перед нападением, просто как о цели, важность устранения которой родилась в его голове. Вопрос не в вашей личности. Просто перенос его параноидальных страхов на нечто, что связано именно с вами.
— Мою книгу.
— Да. Так бывает. Книга, фильм, сказанное где-то слово, запах, толчок в транспорте – да что угодно может стать триггером, понимаете.
— Понимаю. Но мне казалось… ну… я смогу ему объяснить, что написанное – просто выдумка… помочь…
— Не получится. Это так не работает. Нужно время и терапия, конечно. Лекарства, в первую очередь, а не объяснения. Почти невозможно донести до человека, что принимаемое им за реальность на самом деле – фантазия. Отпустите и живите дальше. Я обещаю сообщить вам лично, если его решат выписать из лечебницы, и, если у меня будут хотя бы малейшие подозрения, что он может искать с вами контакта. Но, скажу откровенно, вряд ли он окажется снаружи этих стен в ближайшие годы.
— Да. Да, я… пойду, наверное… хотела просто помочь.
Сойдя с крыльца лечебницы, Дора повернулась, взглянула на окна, отражающие высокое осеннее небо.
О нём позаботятся. А ей стоит вернуться к обычной жизни.
***
«Из отчёта коронера, 26 октября.
…Рваная рана бедра… Рассечена правая бедренная артерия… Смерть от массивной кровопотери…»
***
На горку свежей земли, ещё не придавленной могильной плитой, опустился сорванный ветром красный кленовый листок. Последние дни октября. Клёны рдеют, словно россыпи драгоценностей.
Маме бы понравилось. Родилась осенью. Ушла осенью. Вот и он теперь…
