Книга предлагает психоисторический архетип — «внутренний француз» — как метафору глубинного конфликта в русской (и, в меньшей степени, французской) идентичности:

«Внутренний француз» — это не стереотип, а архетип, порождённый кризисами национального самосознания в его диалоге с идеей Европы, чьим наиболее концентрированным выражением исторически была Франция.

Это внутренний раскол: между просвещённым европеем (носителем разума, автономии, договора) и традиционным русским (носителем коллективного патоса, жертвенности, метафизики).

Франция здесь — не просто страна, а символическое зеркало, в котором Россия на протяжении веков смотрела на себя, задавая главный вопрос:

«Можно ли быть русским и оставаться полноценным человеком мира, наследником общеевропейской культуры — или наша идентичность по определению альтернативна и оборонительна?»