— Мужа надо держать, Оля, — назидательно говорила мать, и каждое её слово было как удар ножом. — Надо за собой следить, баловать его, быть женщиной, а не домохозяйкой.
Быть женщиной. Опять это слово. Опять это требование быть кем-то другим, не собой.
— А ты что? — она продолжала свою лекцию. — Разжирела, развалилась, ходишь как бабка в платках. Что мужик на тебя смотреть будет?
Разжирела. Моя собственная мать говорит, что я разжирела. В день, когда мой муж меня бросил. В день, когда мне больнее всего на свете.
— Мам, — тихо сказала я, — мне сейчас очень плохо. Можно поговорим в другой раз?
— Плохо? — она всплеснула руками. — А кому хорошо? Думаешь, мне легко? Позор на всю деревню! У всех семьи нормальные, а у меня дочка мужа потеряла!
Позор на всю деревню. Не трагедия женщины, которая потеряла семью. Не горе матери, которая осталась одна с больным ребёнком. Позор на всю деревню.
— И что теперь делать будешь? — продолжала мать. — Кто тебя такую возьмёт? Толстую, с ребёнком!