– Рубашка стрем.
Боже, это я сказала вслух? Куда бы провалиться?
Савелий… смеется. Искренне и приятно для моего слуха. Затем скрещивает руки на широкой груди и дергает бровью.
– Ну-ка, расскажи деду, что не так с моим “аутфитом”.
Мнусь на месте, но разорвать зрительный контакт с Новицким не могу. Есть в нем этот подчиняющий магнетизм.
– Она тебе по статусу не подходит, и ты не дед, – выпаливаю и бью себя мысленно по лбу.
Молодец, Марьяна, теперь он еще и знает, что какая-то соплюха из деревенского толчка наводила о нем справки! Конечно, наводила, но только по делу, чтобы отвадить свои мечтания от его персоны. Ведь слухи про него на деревне ходили однозначные. Уехал в столицу, стал большим и опасным дядей, способным ломать закон через колено, - то есть бандитом.
– Хм, учту, – задумчиво выдает он и вместе с тем начинает расстегивать на себе эту самую рубашку. В его глазах мелькает что-то недоброе - даже хищное.
– Эй, ты чего? – пячусь от него.