— Что происходит?
Я держу спину прямо, хотя ноги наливаются свинцом.
Камран усмехается. Один уголок его рта приподнимается, и эта усмешка кажется мне до боли знакомой. Где я видела такую улыбку?
— А, значит, хозяйка дома, — протягивает он, делая ударение на слове "хозяйка" так, что оно звучит почти оскорбительно. — Ты его жена?
— Молодой человек, — начинаю я, стараясь вложить в голос холод, которому научилась у свекрови, — вы пришли не в то время и не в то место. Если у вас есть дело к моему мужу, оставьте номер телефона...
— Номер? — Камран смеется, и этот смех кажется мне хрустальным, ломким, готовым разбиться на осколки. — Я ему уже не нужен через номер телефона. Я здесь. Живой. И больше не собираюсь ждать, когда он соизволит вспомнить о моем существовании.
— Я не понимаю, о чем вы...
— Тогда передай, — он произносит эти слова медленно, отчеканивая каждый слог, — что его старший сын больше не собирается стоять под его воротами, как пес. И это только начало. Передай ему.