— Я буду слизывать сливки с твоего тела, — шептала она, её голос лился, как яд. — И доведу тебя до состояния, в котором ты не сможешь здраво мыслить. Я так хочу тебя, Миша. Это не прекращается, понимаешь?
Гнев, унижение, боль, ирония. Казалось, что моя грудь разорвётся от этого коктейля.
У меня не было сил кричать. Вместо этого я открыла сумку. Рука нащупала флакон — дорогой тоник для волос, который я утром забрала из салона. Пусть он стоил как крыло самолёта, но сейчас это был мой инструмент справедливости.
С щелчком я открутила крышку и вылила его содержимое на голову мужа. Рыжая завизжала, подпрыгнув, как ошпаренная, и развернулась, прикрывая огромную грудь руками. Миша застыл, а затем медленно повернул голову. Его глаза расширились от ужаса.
— И вот это с него слижи, — произнесла, ледяным тоном обращаясь к рыжей. — И, кстати, у него давно состояние, в котором мысли где-то в заднице. Всё же возраст, да, Мишенька? Не всю жизнь же козликом скакать.