— Наташа… — он резко вжикнул молнией, и повернулся ко мне, словно ничего не случилось. — Вот только давай без сцен, ладно? Ты же воспитанная женщина.
Его голос. Его голос. Все эти годы он звучал для меня лаской, теплом, уверенностью. А сейчас — будто чужая грязь на коже.
Анжела сползла со стола, лихорадочно поправляя юбку. Её щёки пылали, дыхание сбивалось, но в глазах… Не стыд. Нет. Торжество. Она метнула взгляд на Петра — быстрый, тайный, знающий — и бочком прокралась к двери, будто я просто неудобная помеха.
Я не пошевелилась. Не закричала. Я просто стояла и смотрела.
В лицо человека, который ещё утром целовал меня в макушку, бормоча «люблю». В лицо, которое сейчас кривилось не от раскаяния, а от раздражения, будто я что-то испортила.
— Ты… — мой голос дрогнул, но не сорвался. — Ты мне… Изменил… — хрипло прошептала, сжал горло рукой.
Он пожал плечами, будто я спросила про погоду.
— Ну, случилось. Не драматизируй.