Останавливаюсь у окна в коридоре и прижимаюсь лбом к холодному стеклу. За окном октябрьская Москва. Листья на деревьях уже пожелтели - совсем как тогда, два года назад, когда я собирала вещи в нашей квартире, а он молча стоял на балконе, глядя в никуда.
- Мы больше не можем так, Аня, - сказал он тогда, не оборачиваясь. - После того, что случилось... С ней, я пытался держаться и поддерживать тебя, но тебе видимо не надо.
Он говорит о ней. О нашей дочке, которой так и не суждено было родиться.
***
Даже спустя два года эта боль не притупилась. Может, потому что мы так и не смогли ее проговорить.