— Ты чистая, Алия.
Его голос — глубокий, ровный, восторженный. Тот самый, которым он когда-то говорил мне «люблю».
— Я мечтал о такой, как ты. Настоящей. Тихой. Нашей.
— А Марьяна? — её голос дрожит, но не от страха.
— Марьяна… — Кемаль держит паузу, потом усмехается. — Марьяна… как диковинная зверушка. Русская. Не такая, как все. Хотелось попробовать. Сломать. Приручить. А потом…
— Ты её любил?
— Я хотел её. А это не одно и то же.
Я стою за ширмой. Я должна уйти. Бежать. Спрятаться. Забыть.
Но куда? На улицах чужой страны меня не ждет ничего хорошего. В аэропорт — нельзя. Мой паспорт в сейфе у него. К бабушке — нельзя.
Кто я теперь, если не его жена?
Он думает, что сломал меня. Считает, что я игрушка, экзотика. Что можно было взять, поиграть — и выкинуть, когда появилась та, «чистая».
Но я — не сломалась.
Я уйду, даже босиком. Потому что хуже, чем остаться, — не может быть.
И если он думает, что я исчезну без следа…
Он ещё не знает, что русская зверушка умеет кусать