— Вы сегодня... ослепительны, — прозвучали наконец, сквозь стиснутые зубы слова комплимента, но голос был полон мрачной горечи.

— А вы... сегодня очень угрюмы, Алексей Викторович, — рискнула она.

Он на миг встретился с ней взглядом, и в его глазах бушевала буря.

— Угрюм? Возможно. Я сегодня совершил стратегическую ошибку. Дал себе послабление. Увлёкся... красивой перспективой. А хороший управленец знает: самая опасная ловушка — это желание того, что тебе не принадлежит и принадлежать не может.

Он сказал это прямо, без намёков, кружа её под грустные переливы саксофона. И каждое слово падало ей в душу тяжёлым, ясным грузом. Он говорил о ней. О них. О том, что было и чего не могло быть.

— Иногда, — прошептала она, глядя куда-то в область его воротника, — кажется, что единственное, что нам действительно принадлежит — это наши мечты. Даже если они... о чём-то недостижимом.

Он крутанул её, притянул чуть ближе на мгновение, и она почувствовала тепло его тела, запах дорогого