Подборка книг по тегу: "страсть и одержимость"
Ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что за тобой всегда следят. Выслеживают, как сладкую добычу, ища удобного случая заманить в ловушку.
* * *
Знала ли я, что заключая долгожданный контракт, подписываю себе приговор. Приговор на вечный плен... Порочный плен.
Но войдя в золотую клетку, я освобожу сразу двоих, себя и...
* * *
Знала ли я, что заключая долгожданный контракт, подписываю себе приговор. Приговор на вечный плен... Порочный плен.
Но войдя в золотую клетку, я освобожу сразу двоих, себя и...
— Тебе не кажется, что с твоей женой пора что-то делать, сынок? — слышу ядовитый голос свекрови и сильнее вжимаюсь в стену коридора. Только бы меня не заметили. — Полина уже отработанный материал. Все ее приданое ты успешно встроил в семейный бизнес. Ее отец больше не обладает той властью, что раньше. Ничего не мешает тебе сменить жену. Я тут присмотрела одну породистую девочку, дочку сенатора. Как раз то, чего нам не хватает. Конечно, Злату придется оставить у нас. У нее наша кровь. Доверить воспитание девочки неизвестно кому мы не можем.
****
Первые три года моего замужества были похожи на сказку. Я была наивна, доверчива и не догадывалась, что сказка эта страшная, а все герои в ней не те, за кого себя выдают. А теперь, чтобы спасти себя и дочь, мне придется обратиться к мужчине, которого я почти не знаю. Вряд ли он окажется хуже того, кого я пять лет называла мужем. Но если я все же ошиблась и поставила не на того, что ж, тогда мне не позавидуеш
****
Первые три года моего замужества были похожи на сказку. Я была наивна, доверчива и не догадывалась, что сказка эта страшная, а все герои в ней не те, за кого себя выдают. А теперь, чтобы спасти себя и дочь, мне придется обратиться к мужчине, которого я почти не знаю. Вряд ли он окажется хуже того, кого я пять лет называла мужем. Но если я все же ошиблась и поставила не на того, что ж, тогда мне не позавидуеш
Мой бывший парень – психопат и убийца?
Так говорят о нём в новостях. Его обвинили в убийстве своей девушки и посадили под домашний арест до суда. А живём мы с ним на одной лестничной площадке.
Я – начинающая писательница, и редактор СМИ предложил мне гонорар и место в издательстве, если я вотрусь к соседу в доверие и запишу на диктофон признание в убийстве.
Мне почти не страшно оказаться с ним наедине. Я помню его обаятельным бабником, который когда-то поиграл моими чувствами и бросил. В то, что он способен на насилие и убийство, я верю с трудом.
Но, может быть, я его плохо знаю?
Между нами начинается игра в кошки-мышки. Я пытаюсь выведать его секреты, а он – заново меня соблазнить…
Так говорят о нём в новостях. Его обвинили в убийстве своей девушки и посадили под домашний арест до суда. А живём мы с ним на одной лестничной площадке.
Я – начинающая писательница, и редактор СМИ предложил мне гонорар и место в издательстве, если я вотрусь к соседу в доверие и запишу на диктофон признание в убийстве.
Мне почти не страшно оказаться с ним наедине. Я помню его обаятельным бабником, который когда-то поиграл моими чувствами и бросил. В то, что он способен на насилие и убийство, я верю с трудом.
Но, может быть, я его плохо знаю?
Между нами начинается игра в кошки-мышки. Я пытаюсь выведать его секреты, а он – заново меня соблазнить…
— Ч-что ты делаешь, Влас?..
Ксюша смотрит, не моргая. Страх плещется в зелёных омутах глаз.
Я – причина её страха.
Точнее – мои руки, прижимающие её горячее гибкое тело к груди.
И наглухо запертая дверь винного погреба, в котором мы находимся.
Всё это – причины её страха.
Но и вожделения, которое увеличивает её зрачки до размера монет.
— Что ты… делаешь? — выдыхает снова, цепляясь за мои плечи, будто ноги перестают её держать.
— А что я делаю, Искорка? — с трудом выговариваю я, вдыхая её манящий запах порция за порцией, и пьянею без вина.
Чёрт, хотел бы я сам знать, что я нахрен делаю.
Наверху среди гостей веселится моя хмельная невеста. Гремит свадьба лучшего друга.
А я здесь, в прохладном полумраке, в шаге от того, чтобы вжать его сестру в кирпичную кладку стены и совершить непоправимое...
Ксюша смотрит, не моргая. Страх плещется в зелёных омутах глаз.
Я – причина её страха.
Точнее – мои руки, прижимающие её горячее гибкое тело к груди.
И наглухо запертая дверь винного погреба, в котором мы находимся.
Всё это – причины её страха.
Но и вожделения, которое увеличивает её зрачки до размера монет.
— Что ты… делаешь? — выдыхает снова, цепляясь за мои плечи, будто ноги перестают её держать.
— А что я делаю, Искорка? — с трудом выговариваю я, вдыхая её манящий запах порция за порцией, и пьянею без вина.
Чёрт, хотел бы я сам знать, что я нахрен делаю.
Наверху среди гостей веселится моя хмельная невеста. Гремит свадьба лучшего друга.
А я здесь, в прохладном полумраке, в шаге от того, чтобы вжать его сестру в кирпичную кладку стены и совершить непоправимое...